Это сладкое слово “халява”.
Чудовищное сплетение
самых невероятных событий, обрушившееся на меня
за последний месяц, оказалось возможным лишь
благодаря моему умению оказываться именно в том
месте и именно тогда, где и когда это делать
категорически противопоказано. А если совсем
точно - опасно для жизни. Моей, разумеется.
А началось все с обычного телефонного звонка.
Хотя, если честно, не совсем обычного. Позвонила
моя ближайшая подруга Ася и заявила:
- Елена, спасти меня можешь только ты. Вопрос
жизни и смерти.
Надо знать Асю, чтобы понять всю неординарность
момента. Подобные фразы абсолютно не в ее стиле.
Как-то раз, например, я позвонила ей и мне
показалось, что не вовремя. Но Ася спокойно
ответила на какие-то мои ерундовые вопросы, а
потом не менее спокойно сказала:
- Извини, я тебе попозже перезвоню. У меня тут
небольшая неприятность.
Позже выяснилось, что под “небольшой
неприятностью” она имела в виду падение
собственного мужа с лестницы в тот момент, когда
он мчался во двор, обнаружив, что любимая
автомашина бесследно испарилась прямо из-под
окна. В результате сломал ногу, улегся в больницу
на вытяжение, а сама Ася занялась поисками
исчезнувшей машины. Все кончилось хорошо: нога
срослась, машина нашлась. Не сама по себе,
разумеется, и даже не при помощи милиции, а в
результате целенаправленного прочесывания
лично Асей всех дворов в радиусе пяти километров.
Таковы были “небольшие неприятности” в
понимании моей подруги. Хэппи энд.
Что же, черт возьми, могло произойти, если Ася
утверждает, что речь идет о жизни и смерти? По
телефону говорить об этом она отказалась наотрез
и предложила приехать ко мне и все обсудить. Это
тоже было необычно: Ася и мой муж друг друга,
мягко говоря, не переносят. Полная и абсолютная
взаимность, ни на йоту не поколебленная за всю
мою супружескую жизнь. Впрочем, это придает нашей
с ней многолетней дружбе определенный налет
романтизма - запретный плод, как известно, сладок.
Пардон за банальность.
Естественно, узнав о предстоящем визите моей
ближайшей подруги, муж демонстративно взял
поводок и повел Элси на прогулку. Элси - это наша
собака. Рыжий ирландский сеттер. Ну что ж, хоть
кому-то будет польза от этой дурацкой неприязни:
в противном случае бедной псине пришлось бы
дожидаться променада еще часа три, не меньше.
Ася появилась неправдоподобно быстро - на
помеле, что ли, прилетела? - и с порога потребовала
у меня сигарету. Еще один сюрприз: на моей памяти
за последние пятнадцать лет она курила три раза.
Причем два раза по таким поводам, из-за которых я
бы как минимум повесилась. Или бы на всю
оставшуюся жизнь впала в хроническую депрессию.
Третий раз, кажется, она взяла в рот сигарету
потому, что иного способа избавиться от комаров
просто не было.
Сигарету я, разумеется, дала. Ася сделала
затяжку, закашлялась, смяла окурок ( если можно
так назвать почти целую сигарету) и задала
несколько странный вопрос:
- Ваша квартира не прослушивается?
- Конечно прослушивается! - радостно
согласилась я. - Со всех сторон. А еще
просматривается - из дома напротив.
- Дура! Я не о соседях за стеной спрашиваю, а
серьезно.
- От дуры слышу! - находчиво отпарировала я. -
Кому нужно нас прослушивать? Ты начиталась
шпионских романов, моя дорогая. Или просто
переутомилась.
Действительно, только в очень воспаленном
воображении могла возникнуть идея о
прослушивании квартиры двух абсолютно младших
научных сотрудников, один из которых занимается
проблемами океанологии (мой муж), а другой -
вопросами средневековой арабской истории ( ваша
покорная слуга). Если мы и владели какими-то
государственными тайнами, то все они уже давно
проданы нашим начальством за валюту кому
следует. Что же касается коммерции или там
финансовой деятельности, то самая дорогая вещь в
нашем доме - это Элси, не считая меня, конечно. За
все остальное и ста долларов не дадут.
Другое дело - моя подруга. Муж - банкир, может
представлять какой-то интерес для конкурентов
или рэкетиров. Да и сама Ася, переводчик
высочайшего класса, зарабатывает за месяц
больше, чем мы с мужем - за год. Но и в этом случае
вопрос о прослушивании квартиры был достаточно
дурацким. У нас банкиров просто отстреливают, не
тратясь на всякие технические прибамбасы, вроде
“жучков” в торшере.
Примерно так я все и изложила, но Ася пропустила
это мимо ушей. В том числе и мою вопиющую
бестактность относительно возможного конца ее
супруга.
- Ладно, это к делу отношения не имеет, -
отмахнулась она. - Скажи, ты можешь освободиться
на работе на неделю?
Вопрос, конечно, интересный. При нынешней
ситуации я могла не появляться в институте
месяцами - никто бы и ухом не повел. Все, кто мог,
уже сбежали на более хлебные места, оставшиеся
занимались чем угодно, только не научной работой,
и где угодно, только не на рабочем месте. Впрочем,
у нас и в застойные-то времена надо было
присутствовать два дня в неделю: попасть на
работу в Академию Наук было заветной мечтой
каждого бездельника.
- Наверное, смогу, - осторожно ответила я. - А
зачем?
- Съездишь в Париж, - деловито сказала Ася, как
будто предлагала мне в ближайший выходной
смотаться в Малаховку на толкучку.
- Почему не в Рио-де-Жанейро? - съязвила я. - При
моих заработках мне все равно хватит только на
такси до Шереметьева.
- Потому что путевку я купила в Париж.
Вывести подругу из равновесия мне никогда не
удавалось.
- Ну и поезжай, если купила.
- Не могу, за мной следят. Ладно, это вообще очень
сложное и запутанное дело. В Париже мне нужно
кое-что передать одному человеку и кое-что
получить у него в обмен. Здесь на эти... документы
тоже есть охотники, но они не знают, где я их
храню. Но догадываются, что вот-вот останутся с
носом. Поэтому как только я сделаю хоть шаг в
сторону от своих обычных маршрутов, меня просто
похитят. Поэтому поедешь ты и передашь документы.
- Прямо Чейз! - восхитилась я. - Но у меня, если ты
помнишь, нет заграничного паспорта.
- Полетишь по моим документам.
Я онемела от изумления. В нашей паре буйство
фантазии всегда было моим коньком. Ася
специализировалась на трезвой рассудительности
и хладнокровии.
- Я все продумала, - невозмутимо продолжила она. -
Некоторое сходство у нас с тобой есть, только ты
шатенка, а я - блондинка. Не проблема, наденешь
парик. И дымчатые очки, я же их постоянно ношу. Да
и вообще туристические группы пропускают почти
автоматически, без досмотра.
- А если досмотрят?
- Не глупи, я же не предлагаю тебе везти
контрабанду. Передашь письмо одному человеку в
Париже. И все остальное время будешь
наслаждаться жизнью. На халяву. Ты можешь сама
купить такой тур?
Разумеется, не могу. А великое слово “халява”
вообще действует на наших граждан ( а
следовательно - и на меня) совершенно волшебным
образом. На халяву можно взять абсолютно
ненужную вещь и совершить самый бессмысленный
поступок. А уж смотаться в Париж - город моих грез!
- надо быть полной идиоткой, чтобы отказаться от
такой возможности. И плевать мне на таможню,
таинственных злоумышленников и загадочные
документы. Мое дело телячье: передать, получить и
наслаждаться жизнью. Получить... А что я там
должна получить?
- Не бойся, не наркотики, - прочитала Ася мои
мысли. - Так, небольшой сувенир для меня. Флакон
духов. Или зажигалку. Привезешь в Москву и отдашь
мне. Поняла?
- С третьего раза обычно даже я понимаю, -
обиделась я. - Но все-таки еще один нескромный
вопрос. Может быть, даже бестактный. А если вдруг
мне там приспичит выпить чашку кофе? Или стакан
воды? У меня нет не только загранпаспорта, но и
валюты тоже, уж не взыщи. Париком, кстати, я
аналогичным образом не обзавелась, все недосуг
было.
- Нет проблем. Я была почти уверена, что ты
согласишься, так что все привезла с собой. Вот
мой, то есть твой паспорт с визой. Вот билет на
самолет в оба конца. Вот путевка. И вот пятьсот
долларов, там обменяешь на франки. Не бог весть
какие деньги, но на кофе тебе там хватит.
Гостиница и питание оплачены...
Не бог весть какие деньги? Это - смотря для кого.
На неделю мне щедрой рукой отваливали... больше
моего полугодового заработка! Воистину, сытая
голодную не разумеет, будь они хоть трижды
закадычными подругами.
- А что я скажу мужу? - задала я неизбежный
вопрос.
- Почти правду. Скажешь, что у меня горит путевка
и я ее подарила тебе. Немного удивится, конечно,
но не запретит же. Про валюту молчи, скажи, что я
одолжила тебе сто долларов на неопределенный
срок. Потом, насколько мне известно, ты уже
пятнадцать лет как совершеннолетняя. Да и вообще,
у него на все возражения ровно два дня. Потом ты
улетишь, а он тут пусть хоть застрелится.
Это, надо полагать, реакция на “типичную смерть
банкира”. Справедливо. Что посеешь, то и пожнешь.
- Я тебя встречу, когда вернешься. Хотя нет, это
опасно. Тебя встретит мой приятель - голубой
“Москвич” с двумя дверцами. Зовут Олегом.
- “Москвича”?
- Приятеля, идиотка!
Иногда хваленая Асина выдержка все-таки дает
сбой. Пустячок, а приятно.
- А как я его узнаю?
- Он сам к тебе подойдет и скажет, что от меня.
Поняла?
Я все поняла и мне даже удалось убедить в этом
Асю. Умиротворенная, она сунула мне еще клочок
бумаги, на котором были написаны имя, фамилия и
телефон того типа в Париже, с которым мне
надлежало встретиться. Читаю-то я по-французски
свободно, но вот с разговорной речью дело
обстояло много хуже: я не практиковалась лет
пятнадцать, с тех пор, как проходила
преддипломную практику в “Интуристе”. А вдруг
двух слов связать не смогу? Этими сомнениями я
поделилась с Асей, которая тщательно расчесывала
вынутый из сумки белокурый парик.
- Ерунда! - отмахнулась она. - Я по-французски
вообще ни в зуб ногой. Справишься. В крайнем
случае, объяснишься по-арабски, там алжирцев,
говорят, пол-Парижа.
Как все-таки у нее все легко и просто
получается!
Самый тяжелый с моей точки зрения момент -
объяснение с мужем, - прошел на редкость
миролюбиво. С его стороны. По-видимому,
магическое действие слова “халява”
продолжалось. Мужа, правда, насторожила такая
щедрость Аси, но, поразмыслив, он решил, что лучше
подарить деньги ближайшей подруге, чем отдать их
абсолютно чужому туристическому агентству. Да и
вообще...
- Да и вообще тебе полезно проветрится. Может
быть, перестанешь меня пилить с утра до вечера.
Людей посмотришь, себя покажешь...
О да, это уж точно! Про то, в каком виде я
собираюсь лететь, мужа я оповещать не стала.
Надену парик в самолете, всего и делов. Хотя нет, в
самолете не выйдет, нужно надеть до того, как
будут проверять паспорта. А ведь муж наверняка
увяжется меня провожать...
Но тут он сам решил проблему.
- А как, интересно, ты собираешься лететь по
чужому паспорту? Переклеишь фотографию?
- Нет, - честно ответила я, - надену парик и очки.
- Ну-ну, - хмыкнул мой повелитель, и на сем беседа
плавно перетекла в обсуждение второстепенных
деталей. Что взять с собой и что купить в Париже.
Вторую часть я обсуждала вяло, твердо решив, что
привезу обратно столько денег, сколько смогу.
Куплю там парочку сувениров - и все.
На следующий день я специально отправилась в
институт, чтобы предупредить начальство. По
закону свинства, мой шеф мог испытать крайнюю
нужду в моем присутствии на работе именно тогда,
когда я физически была не в состоянии это
сделать. Официальная версия была разработана
крайне примитивно: в течение нескольких дней мне
якобы нужно полежать в больнице. Так, небольшое
обследование, то да се, но позарез. Начальник,
кажется, предположил, что в больнице я пробуду от
силы один день, а остальное время буду
отлеживаться дома, - но тут уж я не виновата. Когда
женщина заговаривает о нездоровье, мужчины
почему-то предполагают прежде всего одну
нехитрую операцию. Стала бы я отпрашиваться из-за
такой ерунды! Если бы, не приведи Господи, и
довелось бы, то докладывать об этому шефу я бы уж
точно не стала.
Не зря один из знаменитых французов когда-то
изрек, что Париж стоит обедни. Реализация голубой
мечты моей жизни стоила того, чтобы напялить на
себя парик и воспользоваться чужим паспортом.
Риск сводился к минимуму: в самом худшем случае я
останусь в Москве. Не догоню, так хоть согреюсь.
Через два дня, дрожа от восторга, ужаса и
возбуждения, я благополучно миновала таможенный
и паспортный контроль в Шереметьево и, помахав
мужу рукой, направилась навстречу чудесной
неизвестности. Трехчасовой перелет прошел в
состоянии абсолютной эйфории, а уж после
приземления я и вовсе пришла в телячий восторг:
сбылись мечты идиотки. Меня умиляло абсолютно
все: само распахивающиеся двери, неправдоподобно
чистое здание аэропорта, даже транспортные
пробки по дороге в город.
Восторги несколько померились, когда я
обнаружила, что туристическая группа, в которой я
волей случая, а точнее, Аси, оказалась, была почти
полностью женской. Причем в ожидании багажа эти
тетки успели обсудить, где и что выгоднее всего
покупать. Мысленно я дала себе страшную клятву не
выдавать даже своих примитивных знаний языка,
иначе меня тут же запрягли бы в качестве
гида-общественника по магазинам. А такая
программа “наслаждения жизнью” меня
категорически не устраивала, хотя бы потому, что
наличных денег у меня было раза в четыре меньше,
чем у остальных членов группы.
Ася позаботилась обо всем: даже переплатила за
отдельный номер в гостинице. Так что никто не мог
помешать мне в осуществлении моей благородной и
нелегкой миссии: кое-что передать, кое-что
получить. Вот только как я буду объясняться с
этим типом, пусть хоть и по телефону? Как только я
вошла в отель, оставшиеся знания языка
испарились начисто. К тому же я хотела пить, а как
утолить жажду было непонятно. Самым разумным мне
показалось разыскать горничную и знаками
объяснить ей ситуацию. Согласно сложившимся у
меня по французским фильмам представлениям,
горничные там в невероятных количествах
суетились на каждом этаже. Увы, в этих фильмах
демонстрировались явно не двухзвездочные отели
для туристов: на этаже было пусто.
В поисках горничной я шагнула за дверь номера и
она с легким щелчком захлопнулась за мной. Ключ
же, естественно, остался внутри. Вот тут я сразу
вспомнила все, чему меня учили в школе и в
институте, и вполне связно изложила примчавшейся
на мои вопли горничной свои проблемы...
Напившись воды и успокоившись, я подняла
телефонную трубку, набрала номер и произнесла
намертво заученную за последние два дня фразу:
- Могу я поговорить с месье Анри Берри,
пожалуйста?
Светлана Бестужева-Лада
продолжение следует...
|