Первая любовь

Я еще не видела женщину, которая не помнила бы свою первую любовь. А среди мужчин таких склеротиков полно. У них другое начало координат – первый половой акт. И то не все помнят. Впрочем, "долгая память хуже, чем сифилис" – пел мой любимый молодцевато-лысеющий Борюсик (в смысле Борис Гребенщиков). Может быть, иногда я тоже так думаю. Лирическое, так сказать, отступление.

Он, милок, отвернул мордашку, хоть и поняла – узнал. Старые знакомые говорят, что я сильно изменилась за эти годы. И в лучшую сторону. Из полноватой угрюмой девчонки с косой превратилась в крашеную самоуверенную женщину, к которой не иначе на "сударыня" обращаться нужно. На фигуру тоже не жалуюсь - видно волка ноги кормят, где тут много жира удержать? Лично меня это радует, но не всем нравится, как мне вот только что показалось. И это приятно.

Положительно, я все-таки обиделась. Тоже могу как бы не узнавать! Собственно, это я должна пролетать спесиво мимо, это он меня обидел, это я должна "не заметить, не узнать". Фу, явно не признак воспитания, так невежливо себя вести!

Последняя наша встреча произошла лет 8 назад, случайно, прямо на дороге. Я вылезла на трассе из свой старенькой "Таврии", подрезанной темно-синей новой БМВушкой. Сердце предательски екнуло. Ждала, да, ждала я этой встречи. Мы друг другу улыбнулись и обменялись бесцветными "как жизнь?". Глянула я на него… и ничего больше не ощутила. Так же бесцветно ответили другу другу, обменялись ерундовыми фразами и разошлись.

Чего же теперь-то? Не в форме что ль? Ну что ж, поделом.

- А с тех пор он явно подурнел, - мстительно подметила я. Вон брюшко лезет, подбородок второй, цвет лица землистый. И галстук абсолютно бездарный. Да уж, что еще так может порадовать человека, как не неприятности ближнего? Некрасиво? А мне не стыдно. Впрочем, какие у него неприятности, раз он в нашем дорогом универе учится? Разве что дешевый галстук, да и покруче универы есть. К примеру, почему мы, такие крутые, не за рубежом вообще образование получаем, а с бедными замарашками в одних коридорах отираемся?

Так было…

   … На мне была надета жуткая, бесформенная ветровка истеричного алого цвета. Дешевенькие джинсы (помните ужасную грязно-фиолетовую местную пародию на джинсу? не помните? да… вы совсем юны, поздравляю), которые мама попыталась превратить в модные путем залепливания одной штанины дурацкими пластмассовыми стразами, неохотно приближавшимися стайкой к цветочному орнаменту. В нашей большой семье дорогие шмотки были не по карману, но родители старались, мама напрягала всю фантазию, чтобы мы не чувствовали себя ущербными среди модных сверстников. Только не было это главным никогда. Человек – он прекрасен иным. Оправу сам потом подберет. Так нас воспитывали.

В тот момент они, стразики, были просто радугой, переливаясь дурацкими пятнами в смазанном слезами изображении. Мама меня наряжала в гордую модницу, которая должна была обдать объект презрением. Это единственное, что она постаралась сделать, раз уж не удалось меня отговорить от этого бессмысленного шага с выяснением отношений. Да и как можно было отговорить отчаявшуюся 17-летнюю девчонку, мир которой рушился на глазах?

Теперь "гордая модница" рыдала среди бела дня на людном проспекте, растирая беспомощно косметику по "надменному" лицу. Периодически пыталась схватить стоявшего перед ней в непринужденной позе нагловатого фирменного молодца за руку, заглянуть в глаза. Потом снова заливалась слезами. Прохожие оборачивались с удивлением на эту сцену. Рабочий день, все по делам спешат, магазин в 10 метрах. Плакала я беззвучно, слезы душили, в горле стоял болезненный спазм. Я не понимала, что происходит. Не узнавала такого знакомого любимого человека, его украли, подменили, заколдовали! "Левушка, Левушка! Это же я!" Он нетерпеливо отдергивал рукав: "На нас все смотрят, ты выглядишь форменной дурой. Еще в этой куртке. Вырядилась, как павлин". Он злобно зашипел, а я снова ощутила спазм в горле. Слезы текли рекой, я его почти не видела. Зачем я здесь? Да хотела прояснить маленький простой вопросик: куда делась любовь? Глупышка…

Он и не уходил только из боязни какой-нибудь моей безумной выходки в таком состоянии. Нет, не то, чтобы за меня беспокоился. А тут, в районе ЕГО магазина не отколола бы чего.

Не помню, как добралась до общаги, в которой жили однокурсницы. Мама потом злосчастную ветровку перевела в разряд дачных, за ободранный рукав и неясного происхождения грязные пятна (ну и пусть, я ненавидела эту чертову куртку!!!). Сейчас я так спокойно пишу об этом. А тогда… Если у меня когда-нибудь будет еще и дочь…

   В школе я была "рубахой-парнем" и чуть ли не главным заводилой активных и здоровых развлечений на своей улице типа драк за территорию (что-то в этом от собак, правда? но нам тогда так не казалось). Город тогда делился на "районы" (кто помнит эти веселые времена?). Инициировала также разные походы в горы, поездки на купания, массовые прогулы неприятных уроков, и это вкупе с отличной учебой! Фактом инополости своих сверстников интересовалась мало, благо все остальное время читала, занималась спортом, бегала на сборища взрослых "собачников" на ВДНХ. Там народ поинтереснее ровесников тусовался.

В девятом классе мой поднадоевший школьно-бандитский быт неожиданно разбавил новый учитель пения. Дальше классика: "В каморке, что за актовым залом репетировал школьный ансамбль ... ". Надеюсь, всем уже знакомо.

Я училась играть на гитаре у молодого преподавателя музыки, который, едва начав педагогическую карьеру, намеревался обязательно накопать тонны юных талантов в нашей забытой богом окраинной школе и создать ничуть не меньше, чем второй "Битлз". Русскоязычный вариант. Думаете, я в него влюбилась, в этого учителя? Как в песне положено? Ну уж нет! И без меня треугольников и других фигур хватало в этом "ансамбле песни и пляски народов Аляски". А влюбилась я совсем в другого человека, который в этом ансамбле не играл и не пел. У него вообще ни слуха, ни голоса не было. И вот как.

Он просто приходил на репетиции с другом от делать нечего. "Приводной" товарищ был к тому же новеньким в школе. Пока выделялся только несвойственной народу в наших краях формой одежды: костюм с галстуком. У нас писк такой был, чтобы форму и костюмы не носить назло учителям, из бандитского форса. Нормальное противостояние с педсоставом, с выставлением на линейках, вызовами родителей, "вон из класса"ми и т.д. Впрочем, форму носить было не удобно, так как на переменах народ то дрался (включая девочек), то на турнике чудеса гимнастки друг другу демонстрировал, какой уж тут костюм?

Как ему еще голову не открутили, этому зеленоглазому товарищу в нашем каменном веке, когда он в костюмчике пришел. Хрупким тихоней показался. Одним словом, в системе наших координат впечатления не производил. Школьными кумирами были широкоплечие драчуны и хамы. С долей бандитского джентльменства и определенно лидеры (тут, впрочем, уже не физическая сила выступала на первый план). Таковы были мои друзья по компании. Но по слухам боевое крещение новенький прошел достойно. Цыганская почта - все известно про всех, даже про старшие классы, он ведь пришел уже в 10-й. Выяснилась и сила духа (не менее важно), а также и то, что мы дзюдоисты, КМС, несмотря на неархикрупное телосложение...

В последнее время я стала отходить от уличных друзей, на что они не сильно обижались (тоже надо уметь - оставаться друзьями). Думалось все больше о будущем, знакомства появлялись совсем в других кругах, постарше и посодержательнее. Взрослела. Только об одном не думалось – про любовь-морковь и о всякой такой ерунде.

Но однажды в воскресенье возле моего дома остановилась белая "Волга" (по тем временам круто, функционерская машинка), за рулем которой
сидел этот мой новый зеленоглазый знакомец. Он был с кем-то из нашей группы школьных трубадуров. Потом признался, что не мог один приехать, не удобно (!??), нас же не представили друг другу. С ума сойти, какие манеры! От удивления я согласилась на маленькую совместную прогулку. И пошло-поехало. Он учил меня водить машину, играть в теннис, водил в какое-то специальное место, где слышно, что соловьи у нас еще живы, и т.д. Звонил по три раза на день и прибегал за 8 км "на минутку", принести мне розочку. Скоро голова уже шла кругом. Он был искренен, нежен и естественен так, как не бывает, наверное, в 17 лет, когда подросток занят, в основном, самоутверждением. Он был взрослым и каким-то мудрым. Я вдруг разглядела, как он прекрасен (бывают ли любимые некрасивыми?).

Через полгода он стал для меня просто богом. Все что он говорил, было ласковым и обязательно правильным. Он знал все, много рассказывал вещей, о которых я и не читала. Что-то, о чем не написано, просто о жизни. Год прошел "не разлей вода". Это был мой принц, моя первая любовь.

К нашей откровенно влюбленной паре в районе и в школе привыкали тяжело. Сначала много перешептывались, затем открыто пытались призвать нас к порядку. Со мной наша классная дама даже "по душам" беседовала: не рано ли? Нас вечером завуч видела, за руку держались. Как не стыдно? Я же умная девочка, отличница, так же не долго и без медали остаться! О, какие были чудные времена и нравы!

Мама с папой, с которыми он как-то сразу наладил контакт, тем не менее, относились с большим пониманием к происходящему. Классная ужаснулась такому попустительству со стороны семьи, но зато нас оставили в покое. Кажется, мои родители даже как-то смирились с моим наивным заявлением, что в конце концов мы "дорастем и поженимся". Но маленькое золотое колечко "поцелуйчик" (не знаете? жаль! забавная форма), подаренное любимым, вдруг сломалось пополам. Дурная примета, - плакала я. Он улыбался: "Глупости, малышка. Другое куплю, толстенное обручальное, не сломается".

Лева был в нашем доме своим человеком. Он же убедил меня и моих родителей в определенном выборе ВУЗа ("за экономикой будущее" – вот как я получила свою нудную профессию), он подавал мои документы, он возил меня на экзамены.

Этот роман "помог" ему самому успешно заваливать поступление уже два года подряд, так что отцу пришлось его просто "сунуть" в какой-то университет по блату. Ведь на занятия у нас времени почти не было, поражаюсь, как мне только дали медаль за учебу с такой посещаемостью в последний ответственный год! А поступила как - сама ума не приложу! Все время после моих уроков в школе, а то и вместо них, болтались вдвоем. Ехали за город к его бабушке с дедушкой. Гуляли по осеннему парку, швырялись листьями и целовались как сумасшедшие.

Самое удивительное, что при этом буквально половой жизнью мы жить не начинали, он берег меня, видите ли, ДЛЯ СЕБЯ. Хотя ему бы ничего не стоило именно на мне приобретать сексуальный опыт - я доверяла безгранично. Но он говорил, что я еще слишком маленькая, все мы еще успеем, ведь целая жизнь впереди. Раза три мы ездили куда-то очень далеко, практически жили вместе, уже селили к тому времени как молодоженов. Кое-кому приходилось выбегать вон из палаток, номеров или комнат, дабы не сорваться. А зря, наверное. Долгие, долгие годы после этого сожалела: ну зачем, зачем мы были такими "правильными" тогда! Эта дурацкая, вколоченная ханжами мораль, что первым должен быть муж. Нет, елки-палки, только ЛЮБИМЫЙ! Моим первым мужчиной тогда бы стал он, и жизнь, может быть, повернулась иначе.

И только когда я встретила его 8 лет назад на улице, от сердца, наконец, отлегло. Мы говорили минут 15. Он чем-то хвастал, типа дом/машина/новый бизнес/где был (список из 100 мест), а я просто смотрела на него, слушала. Мне не о чем было с ним говорить. Я пыталась, честно.

Взирала с оторопью на этого серого мистера, на его попеременно то презрительно сощуренные на мой "Запорожец", то сальноватые глазки. Голос какой-то неприятный, слащавый. Телефончик дай (вот еще!), надо бы обязательно встретиться в непринужденной обстановке. Боже! Не могла понять, что я вообще в нем могла находить? На выяснение последнего вопроса я решила тогда не тратить времени. Телефон дать не могу, муж ревнует (сотку потихоньку заталкиваю подальше в карман - заметил или нет?) Н-да…

Все кончается… слава богу!

   В основной своей массе первые любови не заканчиваются мажорным "они поженились, жили счастливо и умерли в один день". И слава богу.

Однажды его ужасно богатый и чиновный папа наконец озаботился "неправильной" влюбленностью сына. Надо сказать, что я надеялась на то, что Лева, воспитанный до 9 класса у довольно простых дедушки с бабушкой именно потому не похож на своего надутого как индюк отца, что он его почти и не видел до последнего года. Не могла я тогда своим незрелым умишком постичь всей почти безраздельной силы влияния власти и денег на недооформившуюся личность. Иногда и окрепшие умы сдаются, что уж греха таить? За нас взялись по-крупному. Были использованы все методы – запретов, отсылов "по делу" в разные концы страны, отлучение от отчего дома и т.д. А сработало постепенное и банальное: загранпоездки + шикарная машина + квартира в центре + свой бизнес + "девочки из нужных семей" (о да, там класс! что прикид, что нравы, все не как у нас, в деревне :-)), задушевные беседы на тему "видишь, их у тебя теперь будут миллионы, таких и получше". Он не сразу сдался. Но все меньше и меньше времени было на меня, дела в магазине, учеба, вечеринки золотой молодежи, куда я не была приглашена и т.д. А потом… Я стою на улице. Слезы просто не дают мне жить, дышать. Кажется, что я сейчас умру. Люди идут мимо, смотрят, но мне все равно.

Я бросила университет прямо во время сессии. Две недели не отрывала головы от подушки, лицо уродливо вспухло от слез, чего-то даже подумывала о суициде, никак не реагируя на родителей. Кто-то такого не пережил? Не поздравляю. Потеряли что-то в жизни важное, определенно. Экстрим какой. Закачаешься…

Мама опустила руки: "Просто надо пережить. Должна пережить. Это проходит". Я вдруг возненавидела ее - что она об этом может знать? Что проходит? Разве она может понять, что нет ничего ужаснее, когда любимый человек не умер, но его нет и это хуже? Они с папой всегда любили друг друга, все у них гладко-сладко, что она знает об этом? Оказалось, знает…

Однажды все кончилось. Кто-то добрый рассказал мне, как Левка бывает в общаге у моих милых однокурсниц. Я помчалась туда и выслушала их подробные, с ухмылочкой, рассказы о его новых увлечениях с демонстрацией полученных крутых подарков. Я рванула к подруге. И там, о, ужас! его просто застала. У нее. Я бежала по темной улице от ее дома, он выскочил, кричал что-то вслед. Это уже было не важно. Небо падало на землю и снова казалось, что сейчас умру. Но я не умерла.

А потом просто началось выздоровление. Медленное, как после всякой сильной болезни. Через месяц я смогла восстановиться в универе. Просто удивительно, как смогла? С каменным лицом вышла, когда он приехал требовать возврата подарков – золотых побрякушек, часов и т.д. Так, рвотная гадливость только холодком освежила кровь. Что они для меня, эти подарки? У нас ведь другие цены и на другое.

Нет, я не была несчастной. Я ведь любила. Я знаю что это, я способна на это. О чем же жалеть? О даре божьем? Ничего не случилось, просто кто-то открыл маленький краник, откуда течет по капле душа. Что было бы, если бы его никто никогда не открыл? Какая разница, кто? Да и не страшный черт, в самом деле. Могло же быть и хуже!

Все его письма я сожгла только пять лет спустя после этой истории. Не могла выбросить почему-то, долго. Но не перечитывала, просто хранила.

Я бежала по коридору универа в обратную сторону. Увидела его лысеющий понурый затылок. Мне стало смешно. Он резко обернулся. Я пронеслась мимо, типа, не узнала. Лень было останавливаться, да и о чем нам, собственно, говорить? Времени жалко. Хотела мужу пирог испечь турецкий, уже месяц обещаю, надо успеть в магазин и управится к его приходу.

Норка