Почти куртуазный роман

Вот и теперь ничего я разглядывать под ногами не стала – тут же закрыла глаза. Может статься, что меня предательски сморило, и я какое-то время была без сознания. Вот бы фрейлина Гнесс обрадовалась! Она все сетовала, что здоровье у меня крепкое. Настоящей изнеженной принцессе, мол, становится дурно даже от рыцарских ристалищ, не говоря уже о казнях. А мне все нипочем. А теперь вот – надо же! – свалилась без памяти. Ну, не свалилась, конечно, обвисла в драконьих когтях. Так и долетела до пещеры.

От толчка я очнулась. Дракон швырнул меня на камни, укрытые чем-то вроде меховой подстилки, и больше не обращал внимания. И я была этому рада. Мне надо в себя прийти, да и дракона рассмотреть, а то все как-то не получалось.

Зря я это… Рассмотрев своего похитителя повнимательнее, я почувствовала, как сердце постепенно уходит в пятки. Я испугалась до смерти! Такого не было даже тогда, когда понесли лошади на прогулочной коляске. Бог мой! Какое чудовище! Он был огромен, чешуйчатая кожа отливала черно-зеленоватыми искрами, исполинские кожистые крылья представлялись чем-то вроде шатровой палатки. Дракон посверкивал желтым огнем глаз, от чего становилось не по себе, однако, казалось, потерял ко мне интерес. Силу же мощных когтистых лап я имела возможность оценить, приводя в порядок свою одежду. Платье на спине располосовано в клочья, корсет из прочнейшего китового уса сломан, как щепка.

Честно говоря, теперь я поняла, почему моя сестрица Элисс всегда морщила такую гримасску, слушая мои детские восторги. Ей-то все эти переживания уже приелись почище миндальных пирожных. За последние пять лет драконы похищали ее аж трижды, герольды со стен замка объявляли рыцарям о награде – сами знаете, не хуже меня: спасенную в жены, полцарства в придачу. Герои находились каждый раз – рыцари со всех окрестных стран валом валили к нам. Вся страна, затаив дыхание, следила за их приключениями, переживала за павших от драконьей лапы, радовалась победителям… Даже после триумфального освобождения Элисс и водворения ее обратно в замок, менестрели еще с полгода катались по разным отдаленным уголкам папиного королевства, воспевали подвиги очередного героя, собирая нешуточные аншлаги.

Элисс, бедняге, не довелось родиться красавицей… ну, на самом деле про таких чаще говорят “без слезы не взглянешь”. Так что первые двое освободителей, углядев будущую нареченную, тактично линяли за полчаса до свадебной церемонии, наплевав на полцарства. Третий почему-то не отказался. То ли потому, что полцарства были так уж нужны, то ли из-за узкой щели забрала он так толком и не успел невесту разглядеть. А потом уже поздно было – папочка, наученный горьким опытом, свадьбу справил с фантастической скоростью.

Приводя в порядок свою одежду (и мысли!), я так увлеклась, что не заметила, как дракон направился ко мне. И только, когда мою щеку и волосы опалило горячее зловонное дыхание, я подняла голову.

И в полном ужасе застыла. Зверь нависал надо мной, как исполинский каменный утес. Дракон смотрел на меня, не отрываясь, яростным ПЛОТОЯДНЫМ взглядом. Ноги задрожали, я выпустила из рук надорванный подол, который пыталась хоть как-то подвязать.

Мама…

– Что, испугалась? – над сводом пещеры гулко прогремел мощный рык. – Ничего, не бойся. Ночь как-нибудь пересидишь, хочешь, костер запалю, чтоб не продрогла. А на рассвете люди от твоего папеньки пожалуют, как договорено…

Я с недоумением взглянула на чешуйчатое чудовище. Он что, издевается! Черные звериные губы растянуты, обнажая невероятных размеров клыки. Да у нас не у всякого паладина мечи такой длины! Боже мой!

– Да перестань дрожать! – снова рыкнул дракон. – Никто тебе зла не сделает. Не ем я человечину, уж лет двести не ем. Вредная очень – холестерина много.

Тут до меня дошло – дракон сверкал клыками не от желания меня съесть – он просто… просто ухмылялся.

– Что, тебе ничего не сказали? Может, и правильно. Похищение должно было выглядеть естественно, чтобы никто ничего не заподозрил. А вопила ты, надо сказать, натуральнее некуда.

– Так… так В-вы меня похитили н-не для т-того, чтобы съесть? – мой голос предательски дрожал.

– Вот еще. Зачем ты мне сдалась? Стал бы я тратить столько сил, лететь в такую даль, чтобы выкрасть всего одного человечка. Тем более такого худенького. Ты же легкая, как перышко, знаю я – у вас, принцесс, это принято, диеты там всякие… корсеты и прочее. У меня тут на соседнем плато упитанных коровенок завались. А лететь впятеро ближе, чем до твоего замка, между прочим. Так что подумай сама…

Я еще ничего не понимала.

– Ладно, – подняв небольшой ураганчик, махнул кожистым крылом дракон, – после объяснят. Ну, так как? Холодно тебе? Разжечь костер?

Действительно, сгустившаяся вечерняя мгла принесла с собой ночной холод. А я-то думала, что дрожу от страха. Мое платьице и так не очень-то греет, годится только для прогулок по саду с фрейлинами, которые в любой момент готовы сунуть в руки теплую муфточку, а на плечи набросить накидку, если принцессе, не дай Бог, станет зябко. Да еще драконьи когти над платьем изрядно потрудились. Пробирало до костей.

Так что в ответ я смогла лишь кивнуть.

Дракон выполз из пещеры, несколько минут слышался лишь отдаленный треск. А я пока все-таки разобралась с непослушными лохмотьями подола. Я замерзала все сильнее, пришлось даже обхватить руками плечи – хоть какое-то тепло. Наконец, дракон вернулся, вкатил в пещеру огромный тюк веток и листьев.

Я хотела было спросить, как он собрался их поджигать – в его лапищах затеряется любое огниво. Но осеклась, чуть не прикусив язык. Дракон ответил на мой вопрос. Из его пасти вырвался ослепительный язык пламени, на секунды осветив пещеру оранжевыми бликами. Заиграла зеленым перламутром глянцевая драконья чешуя. Понятное дело костер занялся в одно мгновение. Я придвинулась поближе.

– Ложись спать, принцесса, – прогудел мой похититель. – До утра еще долго.

– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарила я и вдруг совершенно неожиданно для себя спросила: – Скажите, а как Вас зовут?

Дракон помедлил с ответом. Его блестящие в свете костра желтые глаза вдруг подернулись какой-то тенью.

– Для людей – Велесик.

– А меня – Джинневра.

– Счастлив сделать знакомство, – галантно, но устало рыкнул дракон, – а теперь спи, наконец, принцесса Джинневра.

Укладываясь, дракон продолжал что-то ворчать. Я прислушалась.

– …что за семья такая. И эта предыдущая, как ее… а! Элисс… все о том же спрашивала. Да какая разница, как меня зовут! Встретились, дело сделаем и через день разбежимся… Не до имени тут.

Я долго лежала у костра с открытыми глазами. Сон все не шел. Я пыталась понять, как же так получается. Если Велесик знает Элисс, значит он хотя бы один раз ее похищал. Но все три раза геройские паладины в один голос заявляли, что убили дракона! И в доказательства притаскивали зубы, клыки, хвост. Мессир Нисел, второй освободитель, даже умудрился предоставить целую голову. Я тайком ходила на нее смотреть. Да-да, тайком, чтобы фрейлина Гнесс не прознала, а то опять заведется: это зрелище не для молодой воспитанной леди, это развлечение для грубых мужчин! Пришлось созерцать трофей мессира Нисела без ее ведома. Выглядел он, конечно, не очень. Впрочем, что можно требовать от отрезанной драконьей головы, которую полдня тащили за конем на веревке. Вывалянная в пыли, покрытая грязью и засохшей кровью, голова больше походила на бесформенную кучу мусора, чем на саму себя.

Но папочка же всем троим вручил награды! Присвоил звание Великого Истребителя Драконов! Диплом выдал, с печатью… Не знаю, сложно это все.

   Часа через два меня разбудил какой-то металлический лязг. Снаружи пещеры что-то оглушительно гремело, надрывался человеческий голос, но за этой какофонией его почти не было слышно.

Дракон тоже проснулся, шумно завозился в своем углу.

– Что стряслось? – прорычал он, выпустив спросонья струйку обжигающего пара.

– Что-то гремит снаружи, – ответила я, стараясь не обвариться.

Дракон прислушался.

– А-а, – лениво сказал он через минуту, – это тебя спасать пришли, не обращай внимания. Слышишь, вызывает на бой.

– Как спасать? Кто?

– Да рыцарь какой-нибудь, бродячий наверно. Королевские-то по сценарию только дня через три поиски начнут. А этот… Услышал, небось, в таверне, что дракон принцессу унес, вот по пьяни и решил: пойду-ка спасу. Славу, там, заработаю, награды. Ладно, постучит, перестанет.

Но рыцарь не успокаивался. Громыхать мечом по щиту он, видно, умаялся или устал оруженосец, но теперь он принялся вопить, что есть мочи:

– Выходи, драконье отродье, на смертный бой! Я, Ромуальд Луженая Глотка вызываю тебя на поединок!! Выйди и сразись! А не то прославлю тебя во всех окрестных землях, как последнего труса!!

Он так орал, не унимаясь, минут сорок. Под конец совсем охрип, но не сдавался.

Дракон пробурчал сквозь дрему:

– Интересно, он Луженая Глотка потому, что громко орать научен или потому как пьет без разбора все, что горит.

– А Вы разве не пойдете с ним биться? – осторожно спросила я. – Так и останетесь тут?

– Он тебе сильно мешает? – вопросом ответил дракон. – Если так – могу пойти и придавить.

– Да нет, – испугалась я за неизвестного Ромуальда, – пусть будет…

Через час Ромуальд замолк, видно все-таки выдохся. Наступила благостная тишина, даже дракон не ворочался, только шумно сопел, как неисправный орган в нашей замковой церкви. Кардинал Хомир привез его аж из самого Рима, у нас такую редкость чинить никто, конечно, не умел. Некоторые клавиши при нажатии издавали лишь такое же вот шумное сопение, ничего более музыкального извлечь из них было невозможно. Чтоб не попасть впросак церковные служки, садясь за орган, старались играть такие мелодии, где предательские клавиши не использовались. Но когда за инструмент садился мастер Лорвик, придворный музыкант, то все шло прахом. Забывшись, в творческом порыве он вовсю жал на запретные клавиши, орган сипел и пыхтел, папочка краснел – каждый раз выходил ужасный конфуз.

Выходит, я таки заснула. Разбудили меня голоса, один принадлежал, конечно, дракону, второй я тоже сразу узнала – папочкин сенешаль, специалист по особым поручениям, барон де Римайль. Они о чем-то шептались, у дракона это выходило плохо, он то и дело сбивался на рык, барон испуганно шипел: “ш-ш-ш”, и дракон тут же понижал голос. Беседа доносилась до меня какими-то обрывками.

– …как договаривались… да…

– Сколько рыцарей (ш-ш-ш) …лись?

– …всего двое. Пока… местные выскочки… неродовиты…

– С ними как всегда? (ш-ш-ш)

– …да …подстроим по …роге пару приклю… народ …ет доволен. А как доберу… тебя …сьешь и дело с …ом!

– Значит, двух… Плата та же?

– Барон, – заспанным голосом позвала я, будто только что проснулась, – барон, это Вы? Или мне кажется?

С завидной скоростью барон бросился ко мне. Он так причитал и хлопотал возле меня, что на минуту я даже поверила в его искренность.

– Дорогая принцесса! Как я рад видеть Вас в добром здравии! Вы не замерзли? Я тут же распоряжусь, чтобы принесли одеяла… Уважаемый Велесик был так учтив, что всего через час сообщил нам, где можно Вас отыскать. И я сразу же бросился сюда! Всю ночь мы мчались не жалея коней. Мы…

– Барон, – перебила я самым жестким тоном, на который только была способна, – извольте объяснить, что здесь происходит?

Де Римайль разом посуровел, интонации мои ему явно что-то напомнили (еще бы, я так старалась скопировать приказной тон в лучших папочкиных традициях!).

– Об этом, высокородная принцесса, мы поговорим в замке, хорошо? Ваш отец лично все объяснит…

Я хотела было ответить резко, но в этот момент в пещеру вбежал солдат дворцовой гвардии с меховой накидкой в руках. Увидев дракона, он испуганно попятился, чуть не выронил свою ношу и явно пожалел об оставленной алебарде.

– Сюда, Хэмилл, – барон лично накинул мех мне на плечи, подал руку: – Пойдемте, Ваше Высочество, пора…

Но не успели мы выйти, как из кустов выскочил краснощекий рыцарь в изрядно помятых латах, без щита и шлема, зато с невероятной величины двуручным мечом. Он был необычайно возбужден. Увидев нас, рыцарь изменился в лице и выругался. Барон поморщился, но ничего не сказал. Рыцарь неуклюжей рысцой, поскрипывая плохо подогнанными доспехами, пустился нам наперерез.

– Стойте! Сто-ойте!!

– Пойди узнай, что надо этому господину, – бросил барон одному из своих людей.

Однако неряшливый рыцарь не стал разговаривать с гвардейцем, просто грубо оттолкнул его с дороги и подскочил к барону:

– Стойте! Я рыцарь Ромуальд Саважский по прозвищу Луженая Глотка. Назовитесь и Вы, сэр!

– Я сенешаль Его Величества, барон де Римайль! И я выполняю свою работу. Извольте не мешать, сэр!

– Ну нет! Так дело не пойдет! Я первый сюда пришел и я должен освобождать принцессу!

– Освобождать?! – раздался над нашими головами грозный рык. – От кого?

Ромуальд крутанулся на каблуках и оказался нос к носу с блестящей чешуей драконьей туши. Велесик, казалось, разозлился, из ноздрей его маленькими облачками вырывался пар.

– Кто это? А, барон? Что это за герой!!

– Незапланированный… н-да-а-а… совсем не кстати. С чего Вы взяли, что Ее Высочество нуждается в Вашей помощи, а?

Луженая Глотка все-таки вернул себе дар речи. Он перестал бессмысленно пялиться на мощные мускулы зеленого чудовища, промямлил:

– Э-э-э… а Вы разве не убили… дракона…

– Что-о-о-о?? – снова взвился Велесик. Ромуальд предпринял безуспешную попытку спрятаться в глубине своего панциря.

– Спокойнее, мой друг, спокойнее… – де Римайль похлопал дракона по гигансткой лапе. – Сейчас все выясним. Так что же заставило Вас, сэр Ромуальд, подумать, что принцессу надобно от кого-то спасать?

– А-а… ну… я… я вечерял в “Красном домишке”…

Барон поморщился совсем уж брезгливо. Зато гвардейцы вокруг заулыбались до ушей.

– …хозяйка и говорит, сегодня, мол, похитили нашу принцессу. Дракон похитил. Завтра объявят во всеуслышанье, а у нее кузина во дворце служанкой работает… вот она-то новости раньше всех узнает. Я послушал-послушал и решил: поеду-ка я спасу Ее Высочество, да пораньше, пока никто еще ничего не знает, а то как бы другие претенденты не объявились.

– Ну, что я говорил? – Велесик дружелюбно подмигнул мне. – Сидел в пивной, прозвище отрабатывал, прослышал новость и за славой погнался…

Ромуальд оскорбленно вскинулся, уже собрался высказать дракону нечто неприятное, но вовремя сообразил разницу в размерах и просто смерил Велесика презрительным взглядом.

Я чуть не расхохоталась. Мужчины! Они такие смешные со своей честью!

– Так… Позвольте мне Вам кое-что объяснить, дорогой сэр Ромуальд!

Де Римайль положил руку на исцарапанное оплечье сэра Луженая Глотка и осторожно увел его в сторону. Я прислушалась. Разговор у них выходил весьма интересный.

– Поймите, Ромуальд, – тон барон стал менторским, будто ученику нерадивому что-то для всех естественное, но одному ему, тупице, непонятное объясняет, – принцессу не похищали. Это было представление, понимаете! Как рыцарские ристалища…

– Но… но зачем??

Правильно, сэр Ромуальд, и у меня вертится на языке тот же вопрос.

– Вы же не ребенок! Неужели не понимаете таких простых вещей?! Да на этом драконьем шоу держится все королевство. Во-первых, – барон принялся загибать пальцы, – каждое приключение отправившихся на подвиг рыцарей, а уж тем более бой с драконом сначала во всех красках распишут менестрели, а потом еще прокатятся с триумфом по городам и весям труппы комедиантов. С новой постановкой “Сэр Мангрелл Холмгорский побеждает дракона”. Народ это дело любит, платит звонкой монетой, да как платит! Сборщики налогов и то вдове меньше в казну приносят.

Сэр Ромуальд стоял перед бароном безмолвный, щеки его с каждым словом де Римайля краснели все больше.

– Вам никогда не приходило в голову, почему в столице цех менестрелей самый многочисленный и влиятельный? Они же не делают никаких товаров, пригодных для продажи, не перевозят эти товары, даже не дают деньги в рост, как ростовщики. Однако и ремесленники, и моряки, и тем более ростовщики лебезят перед цеховыми старшинами менестрелей, как крестьянин перед мытарем! Последние, правда, пытаются с помощью своих денег влияние менестрелей на умы перекупить, направить в нужную сторону… пока не совсем удачно. Впрочем, мы отвлеклись. Чувствуете сколько денег приносят одни только пересказы рыцарских подвигов? А ведь есть еще и косвенная польза, которую с первого взгляда и не разглядеть… У простолюдинов жизнь не из легких, работа от зари до зари, налоги, неурожай… Но!

Барон воздел к небу палец в изящной кожаной перчатке.

– Сколько у нас было бунтов за последние пять лет? А?

Ромуальд Луженая Глотка с трудом выдавил:

– Ни одного…

– Вот-вот. А у соседей? А все объясняется очень просто. Народу нужен выход, выход разрушительной энергии, тупой ярости и агрессивности, что их переполняет… Что Вы так на меня смотрите? Слова незнакомые… Ну, не я их придумал, это новая теория Королевского лейб-медика Фарейдиуса. Представления эти показывают, чтобы как можно сильней на жизнь похоже было. С драками, битвами, рубкой на мечах… бычьей крови на каждое представление до десяти литров уходит. А бывает, что и человеческую проливают, даже кости ломали пару раз… Актеры, они же тоже могут в раж войти. Да-да. Зато народ в восторге.

Дракону вся эта болтовня явно надоела, он сладко зевнул, заставив попятиться величиной своей пасти половину гвардейцев, кивнул мне и уполз в пещеру.

Ромуальд уставился ему вслед, потом как-то нехорошо посмотрел на барона и спросил:

– А во-вторых?

– Что во-вторых? А..! – барон загнул второй палец. – Доходы от туризма. Знакомо это слово? Представьте: по всем окрестным странам трубят новость: у Его Величества драконом похищена принцесса! Что делают все уважающие себя рыцари? Надевают доспехи, точат мечи и целой толпой устремляются к нам. В тавернах нет свободного места, деньги текут рекой, гостевые дома уже и не помнят, когда была хотя бы одна пустая комната. Больше доходов – больше налогов. Снова польза казне. Но кроме рыцарей поглазеть на дракона еще целая уйма прочего народа собирается. Весьма разных сословий: ученые-драконоведы, алхимики, коим для снадобий драконья кровь нужна, просто зеваки любопытные…

Луженая Глотка сердито сопел.

– Видите, как все это непросто? Неужели Вы всерьез полагаете, что нынешнее относительное процветание достигнуто за счет Восточных серебряных копей? Не смешите. Они уже лет двести, как едва-едва себя окупают. Так что это дракон-шоу выгодно всем. В том числе может быть выгодно и Вам, сэр Ромуальд. Цеховой мастер менестрелей сказал мне недавно, что народ не очень доволен тем, что герои битв с драконами всегда аристократы. Высшее сословие. Это… м-м… не устраивает простолюдинов. Вот если бы нашелся рыцарь не такой родовитый, которого народ смог бы, пусть и задним числом, зачислить в свои ряды… Например, типа Вас. – Де Римайль оценивающе смерил взглядом собеседника. – Настоящий воин, своим потом и кровью заработавший рыцарский титул… Конечно, победителем дракона мы Вас не сделаем. Это будет немного через край, согласитесь. Зато по дороге к этому подвигу Вы совершите много добрых дел, менестрели споют о них во всех концах страны, а может и за границей. Вы станете популярным, деньги потекут рекой, женщины будут сотнями вешатся к Вам на шею. А там – кто знает… В следующий раз для Вас откроются все пути.

Ромуальд кипел. Барон не замечал этого, продолжал разглагольствовать, полузакрыв глаза.

– …И вообще это будет неплохой ход. Рыцарей не так уж и много, многие из них уже приелись – сколько можно трубить о том, что мессир Нисел – Победитель Драконов? Никто уже и внимания не обращает, привыкли. Настало время влить свежую кровь. Вы не находите, а? Сэр Ромуальд?

И тут Луженая Глотка наконец взорвался. И я была ему благодарна. Потому, что не сделай этого он – я бы точно разоралась.

– Как Вы можете!? Вы попрали все рыцарские традиции!! Вы растоптали само понятие о рыцарской чести!! Вы решили продавать ее черни!! Для услаждения взора..!

Ромуальд задыхался от ярости. Со звонким шкворчанием ножны покинул меч, барон испуганно отшатнулся. Гвардейцы молниеносно придвинулись ближе. Про меня все как-то забыли.

– И не пытайтесь меня остановить! Я не дам… не дам!! Вытирать! Ноги! О честь! Дайте пройти!!

Он раздвинул их, розовощекий в мятых и исцарапанных доспехах, такой нелепый… Но мне на секунду показалось, что он одет в сверкающие золотистые одежды, а барон и остальные в нищенских лохмотьях расступаются перед ним.

Сэр Ромуальд Луженая Глотка остановился только около меня:

– Но как Вы дали втянуть себя во все ЭТО, принцесса?

Барон горестно пожал плечами, после чего небрежно и барственно махнул рукой двум гвардейцам-арбалетчикам. Крякнули взводимые затворы. Потом злобно тренькнула тетива…

Ромуальд упал беззвучно. Короткие арбалетные стрелы торчали у него из спины. Барон подошел к нему, опустился на колени, правой рукой вынимая из сапожных ножен мизерекордию – “кинжал милосердия”.

Я не успела перехватить его руку…

Элисс, почему ты мне не сказала?

Сергей Чекмаев