Пока он собирался, я взял письмо,
написанное им для Одиль, тщательно его сложил и
спрятал в карман. Потом передумал, вынул и
прочитал:
"Я
расстался с тобой час тому назад. Напрасно даже
пытаться заснуть, между мной и сном и мною стоят
образ Одиль, голос Одиль, ноги Одиль, твои стоны,
вздохи, твой отказ, твои обещания. Ты права: то,
что вначале было игрой, теперь перестало ею быть.
Я могу думать только об одном - о тебе. О том, чтобы
овладеть тобой, овладеть дико, яростно. Как это
случилось? Не знаю. Все что я знаю: я хочу тебя с
такой чудовищной силой, что все остальное просто
не имеет никакого значения. Я хотел покорить
тебя, но сам стал жертвой. Я бы ненавидел твоего
мужа, если бы знал, что Одиль принадлежит ему. Но
он обладает только своей женой, а я вскоре получу
тебя, другую, ту, которую я создал, в который
открыл скрытый источник желаний. До сих пор ты
спала, а не жила, я разбудил тебя, без меня ты так
ничего и не узнала бы.
То, что ты
ощутила сегодня, когда я ласкал тебя, возможно,
было далеко от идеала, но твой стон сказал мне,
что ничего подобного ты до сих пор не испытывала.
И это еще только начало, крохотный задаток. Как же
горячи будут твои ощущения и твои стоны, когда
между нами не будет преграды твоей одежды! Нет, я
гоню от себя эту мысль, потому что она сжигает
меня. Платье - пусть. Но ничего под платьем на
следующем свидании. Обещаешь? Мои руки и губы
смогут насладиться твоим нагим телом, как только
ты войдешь в беседку. Какая странная вещь -
желание.
Здесь я
останавливаюсь и перехожу ко второй странице. Я
поднимаю голову и передо мной скользит твой
образ - сладострастный образ. Даже если я
закрываю глаза, твой образ стоит передо мной.
Когда ты будешь моей? Мое желание уже причиняет
мне физическую боль. Я вижу только тебя, я
представляю себе твои ноги, мягкую выпуклость
твоего живота, нежные складки твоего лона. Ты
придешь завтра вечером? Да, я знаю, ты уже близко.
Ты не свободна,
так что не надо давать никаких поводов для
подозрений. Но мне так необходимо твое тело, что я
обязательно отправлюсь завтра на свидание. Итак,
каждый вечер в десять часов я буду ждать тебя в
беседке до одиннадцати. И так будет до тех пор,
пока ты не придешь. Хватит ли у тебя сил не прийти
хотя бы на несколько мгновений, зная, что я так
близко от тебя? Успокойся, даже если садовник еще
раз будет проходить мимо, он нас не обнаружит.
Завтра же утром куплю задвижку и приделаю ее на
дверь. Я даже специально выберу ржавую, чтобы
никто не заметил обновления. Ты видишь, я
предусмотрел все. Я предусмотрел даже то, что
должен молчать во время наших свиданий. Ты была
права: неосторожно с нашей стороны столько
говорить. А ведь мы иногда даже забывали, что
говорить нужно шепотом. Обещаю тебе, что не скажу
больше ни слова, это только прибавит нашим
свиданиям очарования. Мы могли бы, конечно,
забыть о беседке и встретиться где-нибудь еще. Но
именно в беседке в тебе зародилось желание, и
принадлежать друг другу мы должны именно там. Ты
придешь завтра вечером?
Вчера я
остановился на этом месте, потому что все-таки
захотел спать. Наверное, не стоит говорить, что я
все равно долго не мог заснуть. Я знал, что ты тоже
не спишь. И я представлял себе наше следующее
свидание, говорил себе, что даже если под платьем
у тебя ничего не будет, я все равно не увижу ни
совершенных очертаний твоих ног, ни нежного
пушка твоего живота. Возможно, так даже лучше: в
темноте все чувства обостряются. И вот опять я
жду свидания с трепетом, которого никогда раньше
не испытывал. Сможешь ли ты вечером ускользнуть
на несколько мгновений? Хочу в это верить. То, что
будет на тебе надето, скажет мне все
красноречивее любых слов, ждут ли меня муки
дальнейших ожиданий или ты уже готова стать моей.
Ведь ты придешь только в платье, под которым
ничего не будет, правда? Мои руки уже тянутся к
тебе, как если бы ты уже была рядом. Упадешь ли ты
на колени, сраженная моими ласками, как это было
вчера?"
На этом письмо
заканчивалось: раздался мой звонок в дверь. Я
оторвался от чтения и обнаружил соблазнителя
рядом с собой с уже уложенным чемоданом.
- Поздравляю,
мой милый. Я бы крайне удивился, если Одиль не
сделает все возможное, чтобы нынче вечером
избежать моего общества хоть на несколько минут.
Что же касается вашего желания знать, будет ли у
Одиль что-нибудь надето под платьем, то я вам
когда-нибудь расскажу, если это еще будет вас
интересовать к тому вечеру.
Я протянул ему
свою ручку:
- Будьте
любезны закончить письмо. Это все упростит. О,
всего пару фраз. Например: "До вечера. Отныне -
до всех вечеров."
Он сел, покорно
все написал и был так мил, что даже поставил свою
подпись. Я положил письмо в карман и жестом
пригласил его к выходу, причем дверь за нами
запер собственноручно.
- Разумеется,
ключ от вашей квартиры останется у меня. Я буду
приходить сюда писать письма. И кто знает, может
быть, я даже приму здесь как-нибудь Одиль вместо
вас. Ночью, разумеется. Но все это еще нужно
обдумать. Да, предупредите консьержку, чтобы она
спокойно пропускала меня в дом. Скажите ей, что
уезжаете на некоторое время, но не хотите, чтобы
об этом знали. Если кто-то посетит вас, Одиль,
например, пусть говорит всем, что вы только что
ушли.
Консьержка
спросила только, куда пересылать почту. Я ответил
ей, что сам займусь этой проблемой, и вручил ей
тысячу франков. Больше никаких вопросов у нее не
возникло.
- Итак, мы
договорились, что если кто-то будет спрашивать
господина Лаборда, вы ответите: он только что
вышел. Больше от вас ничего не требуется.
Спустя десять
минут мы были в банке. Я снял обещанную сумму со
своего счета и вручил деньги Лаборду, после чего
мы отправились в аэропорт. Мне показалось, что
соблазнитель воспринимает ситуацию не слишком
трагично, поскольку больше не опасался моей
мести. Во всяком случае, его лицо обрело живые
краски.
- Куда я должен
буду вам писать? - спросил он.
- Разумеется,
не на домашний адрес. Как только вы прибудете на
место, дадите телеграмму в офис на улице Комартэн
и сообщите свой адрес, по которому я буду
посылать вам дальнейшие указания.
Мы проезжали
мимо почты и меня внезапно осенила одна идея. Я
остановил машину.
- Еще одна
маленькая формальность. Последняя.
Мы вышли из
машины, я купил жетон для телефона и подтолкнул
его к кабинке.
- Сейчас мы
позвоним Одиль.
Он вытаращил
глаза:
- Мы?
- Абсолютно
верно. Сначала вы, потом я займу ваше место во
время разговора и попробую говорить вашим
голосом. Если у нее появится хоть тень сомнения,
вы сумеете ее развеять, докажите, что она
ошибается. Ну же! Начните с того, что у вас есть
для нее еще одно длинное письмо, и что вы его
положите сегодня на обычное место во второй
половине дня, пока она будет на лекции. Спросите
также, написала ли она вам. Уверен, что она это
сделала: сегодня утром она попросила прислать ей
с завода пишущую машинку. Ваш пример оказался
заразительным. Разумеется, вы будете умолять ее
прийти на свидание сегодня вечером. Впрочем, я
вам подскажу.
Я сам набрал
номер и протянул трубку Лаборду, а сам снял
отводную. До меня донесся голос Одиль:
- Алло!
Действительно,
довольно экстравагантная выходка для мужа:
слушать голос своей жены в подобной ситуации. Я
ободряюще кивнул Лаборду, который явно испытывал
сильное замешательство.
- Это я, - сказал
он тихо и замолчал. Я вынужден был подсказать ему,
что говорить дальше.
- Я не мог
больше ждать. Мне нужно было тебе позвонить.
Голос Одиль
прозвучал так. Как если бы у нее перехватило
дыхание:
- Я была
уверена, что услышу вас сегодня утром по
телефону. Вы хорошо спали?
- Очень плохо. А
ты?
- Не лучше. Вы
мне написали?
Снова Лаборд
заколебался. Тогда я сделал ему знак замолчать и
заговорил по своему аппарату, стараясь подражать
голосу соблазнителя. Удастся ли мне это?
- Да, очень
длинное письмо. Я положу его на место сегодня во
второй половине дня, когда ты будешь самой
очаровательной слушательницей на лекции твоего
отца. Ты найдешь письмо, когда вернешься домой.
Думаю, оно тебе понравится.
- Мне не
терпится его прочитать, - вздохнула она. -
Постараюсь вернуться как можно раньше.
Итак, ее слух
не заподозрил подмены. Иначе она уже выразила бы
свое удивление. Успокоившись, я продолжил
разговор:
- А ты мне
написала?
- Я пытаюсь... Я
уже написала две страницы. Но никогда не осмелюсь
их послать.
- Ну, нет! Я хочу
их.
- Это так
трудно...
- Пусть говорит
твое тело.
Голос Одиль
стал глуше.
- Вот этого-то я
и не хочу. Оно говорит слишком о многом.
- Мое говорит
не меньше. Оно хочет тебя. И хочет, чтобы ты
говорила мне "ты".
- Сейчас?!
- На расстоянии
это легче.
Я ждал ответа с
таким нетерпением, как если бы был действительно
Лабордом и успех моей авантюры действительно
зависел бы от этого слова. В какую же дьявольскую
игру я себя втянул!
Ее голос
прозвучал так тихо, что я вынужден был
переспросить. Наконец, она сказала чуть громче:
- Ты...
- Повтори еще
раз. Я плохо расслышал.
- Ты... Ты
доволен?
- Как я могу
быть недоволен? Это немножко похоже на то, что ты
уже отдаешься мне.
- Ну, не
совсем...
Снова на
мгновение появилась насмешливая Одиль.
- Это правда. Не
совсем. Но теперь осталось уже совсем немного.
Даже твоего согласия не потребуется, оно у меня
уже есть. Я буду сегодня в беседке в десять вечера
и подожду тебя до одиннадцати. Приходи, если
сможешь. Если же нет, то я буду там и завтра, и
послезавтра, мое письмо все тебе объяснит. Не
отвечай сейчас, дай мне помечтать. До вечера...
возможно.
Я повесил
трубку. Лаборд смотрел на меня с откровенным
изумлением, у него даже непроизвольно вырвалось
восклицание:
- Вот это да!
У меня
появилось приятное чувство вполне законной
гордости.
- Видите, до
какой степени иногда могут ошибаться люди. Вы
убедили мою жену, что у меня не хватает
воображения и темперамента. Насчет воображения
вы могли убедиться сами. Что же касается
темперамента, то сегодня вечером я постараюсь
достойно представить вас своей жене.
Признайтесь, я безупречно подделал ваш голос. Вы
можете спокойно уезжать - Одиль ничего не
заметит.
Я был
удовлетворен этой пробой. Если я не буду слишком
много говорить, то наши свидания с Одиль будут не
совсем безмолвными. Во всяком случае, по телефону
я смогу с ней говорить совершенно спокойно. Я
вышел из кабины, бросив Лаборду:
- Сидите здесь.
Я сейчас вернусь.
Я купил еще
один жетон, вернулся в кабину и снова набрал свой
номер. Теперь уже я собирался говорить с женой
своим собственным голосом. Я услышал длинные
гудки, потом щелчок снятой трубки и, наконец,
голос Одиль:
- Алло...
Я дал трубку
параллельного аппарата Лаборду, чтобы тот был
полностью в курсе грядущих событий.
- Наконец-то! Я
звоню тебе уже минут десять, все время было
занято. С кем это ты болтала?
- Но...
Захваченная
врасплох, она не знала, что ответить, потом
торопливо проговорила:
- Но ни с кем.
Никто не звонил. Ты, наверное, ошибся номером.
- Возможно,
теперь это неважно. Я хотел тебе сказать, что не
смогу присутствовать на обеде, у меня важная
встреча с одним из членов административного
совета. Передай своим родителям мои извинения.
На самом деле я
просто не хотел ее сейчас видеть, не хотел
выслушивать ученые сентенции ее отца, да еще и
отвечать на них. Мысли мои были заняты совсем
другим.
- А вечером? -
спросила она.
Я сделал вид,
что не понял ее вопроса.
- Сегодня
вечером?
- Да, ты
вернешься сегодня?
- Разумеется.
- А...
Мне
показалось, что она подавила вздох сожаления, и я
насмешливо сказал?
- Честное
слово, можно подумать, что тебя это огорчает.
- Меня?
Она вложила в
это восклицание слишком много пылу и, кажется,
сама поняла это, потому что смущенно рассмеялась:
- Что за мысли
тебе приходят в голову?
- Да ладно, я же
просто пошутил. Скажи мне что-нибудь хорошее,
прежде чем повесишь трубку.
Она долго
молчала и вдруг выпалила нечто совершенно
неожиданное:
- Хочешь,
поедем сегодня вечером в Арьеж?
- Что? -
ошарашенно переспросил я.
- Да, сегодня
вечером.
Да, она
действительно это предложила, слух меня не
обманул. Я почувствовал себя одновременно и
счастливым, и разочарованным. Счастливым потому,
что Одиль номер один явно хотела убежать от Одиль
номер два. Но чтобы первая Одиль, моя Одиль, вдруг
взяла верх над другой - это было мне непонятно. Я
увидел, что лицо Лаборда также выразило
изумление.
- Слушай, я
ничего не понимаю. Несколько дней назад я
предложил тебе эту поездку - ты расхохоталась мне
в лицо. А теперь хочешь заставить меня ехать туда
на ночь глядя?
- Да...
- Не вижу в этом
необходимости.
Ее голос стал
еле слышным:
- А я вижу.
- Хорошо. Я
постараюсь освободиться пораньше. Но если не
получится, поедем попозже.
Я еще раз
попытался обратить все в шутку:
- Кажется, я
попросил тебя сказать мне что-нибудь приятное, а
ты воспользовалась этим, чтобы ошарашить меня.
- Это самое
приятное, что я могу тебе сказать, - сказала она,
резко заканчивая разговор. - До вечера.
И повесила
трубку.
Мы вышли, снова
сели в машину и поехали. Я молчал так долго, что
Лаборд не выдержал и с любопытством спросил:
- Так вы уедете
сегодня вечером?
- Не знаю. Между
двумя Одиль происходит борьба. Моя хочет уйти, не
прощаясь с вашей. Кто победит? Не знаю. Думаю, на
сей раз все зависит от меня.
Но я и сам не
знал, как быть. В одну минуту все мои планы были
нарушены. Машинально я прибавил скорость, как
если бы хотел таким способом сократить часы
ожидания и неясности и как можно скорее достичь
момента принятия окончательного решения. За
окнами машины мелькали унылые постройки
северного пригорода. Я совершенно забыл о
Лаборде и вспомнил о нем только тогда, когда он
закурил.
- Кстати, а что
вы теперь думаете о двух Одиль?
Он не
шелохнулся. Мы проехали несколько километров,
прежде чем он ответил мне вопросом на вопрос:
- А что
подумают обо мне обе Одиль, когда все узнают?
- Что вы
мерзавец. Будьте уверены, я все для этого сделаю.
Подумать только... Кстати, верните мне ключ от
калитки в парке.
Он подчинился.
Мы приехали в
Бурже. Я сам купил ему билет и проводил к выходу
на летное поле. До отлета самолета у нас
оставалось четверть часа. Лаборд ждал с
чемоданом в руке, избегая встречаться со мной
взглядом. Думаю, что до этого момента у него не
было времени на размышления. Сначала я его очень
удивил, потом ударил, а потом события стали
разворачиваться с такой скоростью, что он даже не
успел осознать: он покидает Францию и Одиль.
Громкоговоритель
пригласил пассажиров занять свои места в
самолете.
- Я думаю, вы
понимаете, что бесполезно пытаться
предупреждать мою жену о случившемся с помощью
радиосвязи или как-то еще. Сегодня во второй
половине дня ее не будет дома, а вечером мы сядем
в поезд. Если же я все-таки решу остаться, она
придет к вам в беседку на свидание и станет...
нашей любовницей. После этого я открою ей
истинное положение вещей. Уверен, это навсегда
излечит ее от подобного рода авантюр.
Моторы уже
были заведены.
- Идите в
самолет. Вам пора.
Он поднялся по
трапу и исчез в самолете, не бросив мне на
прощание даже взгляда. Я еще долго стоял, желая
убедиться в его отлете. Наконец, трап убрали,
дверь закрылась и самолет медленно покатился по
взлетной полосе. Затем, набрав скорость, он взмыл
в небо и взял курс на юг.
Тогда я
вернулся в Париж. продолжение следует...
Арман Делафер,
перевод с французского
Светланы БЕСТУЖЕВОЙ
|