День святого валентина

Она мне позвонила утром и спросила:

- Валя, а как мы будем день влюбленных отмечать?

Валя – это я. Только Валентин мне нравится больше. Валентин – красивее и значительнее.

И верно, вспомнил я, сегодня четырнадцатое февраля – день влюбленных. Но что это за день влюбленных, когда за окном белым-бело и холодно. Холод вовсе не способствует любви. Я вообще зиму не люблю. Идеальный вариант для меня – май в шесть месяцев. Тогда по два месяца остается на зиму, лето и осень...

И почему бы, например, не отмечать этот день весной…или летом? Праздник Ивана-Купала. А что? По-моему превосходная мысль! Девушки, венки, речка с отражающимися в ней кострами.

Пока я размышлял, Даша терпеливо ждала.

- А что, - сказал я, - надо обязательно как-то отмечать? Можно подумать четырнадцатое февраля – единственный день в году, в котором мы можем друг друга любить.

- А вот Оксанку Засыпкин на концерт Киркорова пригласил, - прозрачно намекнула Даша и снова замолчала.

Засыпкин – жених Оксанки. Вообще-то его зовут Игорь, но Даша упрямо называет его по фамилии. А Оксанка, в свою очередь, - Дашина подружка. Дружба же их заключается в том, что они два раза в год ходят друг к другу в гости – на день рождения и новый год, но зато успешно компенсируют редкость встреч ежедневным обсуждением «жизненно важных проблем» по телефону, как-то: чужие романы, свадьбы, роды и похороны. Оксанка не работает. Находится на иждивении Игоря. Поэтому у нее целая куча свободного времени. Еще Оксанка дымит как паровоз и читает Генри Миллера. И за совокупность всех вышеперечисленных качеств я ее не уважаю.

Я спрашиваю:

- Ты же говорила, что терпеть не можешь всякую попсу в лице Киркорова?

- Ну, при чем тут Киркоров! – воскликнула Даша в трубку. Странный народ, эти женщины - сами не знают чего хотят.

- Так ты уже не хочешь на Киркорова?

- Я праздника хочу, - строго заявила Даша.

Когда женщина от меня чего-то хочет, мне кажется, что она покушается на мою свободу, и я начинаю чувствовать себя ущемленным. Женщину хлебом не корми, дай лишить мужчину свободы.

А в моем понимании праздник влюбленных – когда влюбленные любят друг друга. Сказать ей, чтобы приезжала, что ли?

- Даш, я дома сегодня вечером. Приезжай, отметим, - загадочно произнес я.

- Ах, «приезжай»! – закричала Даша, - к вам еще и приедь и обслужи!

- Да ладно, что ты… не надо, если не хочешь, - примирительно предложил я.

- Идиот! – сказала Даша и повесила трубку.

Ну да ладно. Часа не пройдет и сама мне позвонит. Процесс наших ссор и перемирий перманентен.

- Алло, - скажу я.

- Это я, - скажет Даша.

- Кто «я»? - притворюсь я, как будто бы не узнал.

- Твоя Валентина.

- А-а, - скажу я.

- Давай мириться, - скажет Даша.

- Давай, - соглашусь я.

- Я к тебе сейчас приеду, - скажет Даша.

- Хорошо, - опять соглашусь я.

Я бухнулся на кушетку. Моя кошка Маша тихонько подкралась ко мне и потерлась носом о колено. У нее манера такая просить пожрать. Вот и этой от меня что-то надо. Всем от меня чего-то надо. А одному мне ничего не надо!

Ну ладно, хватит! А то я уже начинаю зацикливаться. А мне вовсе нельзя зацикливаться, потому что если я начну зацикливаться… Тьфу!… Опять зацикливаюсь.

Через три часа я встал, подергал телефонный провод, снял трубку. Гудки. Работает.

Ну и ладно, раз так. Подумаешь. Я вообще очень красивый. Высокий и стройный. 185/90 плюс полторы тысячи в месяц. Еще готовить умею. Могу, к примеру, яичницу зажарить или кофе приготовить. Находка. Захочу вот, и пойду на Киркорова с Леночкой из соседнего подъезда.

Маша уже добралась до моего уха и начала свое чревовещание.

Интересно, а что сейчас Даша делает… А вдруг… может она тоже решила с кем-нибудь другим?!

Надо ей сейчас же позвонить. Говорить я ничего не буду, а то еще подумает, что хочу мириться. Просто проверю, дома она или нет.

Набираю ее номер. Тууу-тууу-тууу-тууу-тууу. Трубку не берет. Ах, вот значит как! У нее, наверное, любовник. И они сейчас слушают Киркорова. Нет, скорее всего, сидят где-нибудь в ресторане, потому что Даша не любит попсу в лице Киркорова.

Или любовника-то у нее еще, наверное, нет. Пока нет. Хотя, откуда я знаю? Что я вообще о ней знаю? Кажется все. Или нет?

Я сажусь за компьютер и начинаю настырно облучаться радиацией. Мысли в голову не лезут. Вернее лезут, но не те. Про Дашу.

Может, лучше сразу ее бросить?

Вот пусть только позвонит, а я скажу: «Ну, знаешь ли, Даша…я больше не могу. С тобой я не чувствую себя спокойным. Наверное, у нас с тобой разнозаряженные полюса.» А потом еще скажу: «Тебе не удастся закрепостить меня, женщина!»

Подхожу к окну. Снаружи темно. Встаю на подоконник, вытаскиваю огрызки карандаша, приспособленные под шпингалеты, и распахиваю окно. В лицо ударяет волна снега. Я живу на двенадцатом этаже, хотя боюсь высоты.

Раскидываю руки и закрываю глаза. Отталкиваюсь ногами от подоконника и лечу. Сверху все таким крошечным выглядит. Редкие прохожие, как тараканы.

- Эге-ге-ге-й! – кричу я.

Но на меня никто не обращает внимания. Идут и смотрят себе под ноги. Можно подумать, что носки их сапог интереснее парящего под облаками меня.

Ощущение полета, надо сказать, довольно приятное, хотя и холодно.

К Даше, что ли, слетать? Застать их на месте преступления.

Даша живет на другом конце города, поэтому летел я долго, минут тридцать. Замерз страшно. Сто раз пожалел, что не надел дубленку.

В окнах было темно. Наверное, уже спят, подумал я.

Я подлетел к окну ее спальни и осторожно заглянул внутрь. Ничего не было видно. Я попытался открыть окно – закрыто. Тогда мне пришлось облететь ее дом и зайти в подъезд, как нормальному прямо ходячему человеку разумному. Я открыл дверь своим ключом и на цыпочках прошел в спальню. Даша спала и от нее пахло валерьянкой.

Я сел на краешек кровати.

- Кто это? – спросила Даша. Она любила спать на животе, лицом в подушку, поэтому она и вправду не могла видеть, кто пришел. Но с другой стороны, поскольку я проник в квартиру, то можно уж было догадаться, что это я.

- Это я, - говорю я.

- Кто «я»? – притворяется Даша, что не узнала.

- Твой Валентин, - честно отвечаю я.

- А-а, - говорит Даша.

- Ты где была? – спрашиваю я строго.

- Дома.

- Не было тебя дома. Я звонил.

- А я трубку не брала, - отвечает Даша.

- Ну, знаешь ли, Даша… Я больше не могу! - начал я по заготовленному сценарию. Дальше она должна была говорить, что-нибудь вроде: «Давай попробуем начать все с начала» или «Только не бросай», но она ответила совершенно не по сценарию. Наверное, у нее был свой.

- Как хочешь.

Я несколько удивлен. Потом кладу руку Даше на голову (этот момент не был предусмотрен).

- Ой! Ты почему такой холодный, - удивляется Даша, - и мокрый.

- Погода не летная была, - загадочно отвечаю я, - я полчаса к тебе летел.

Даша молчит. Обиделась, наверное.

- Давай мириться, - говорю я.

- Давай, - вздыхает Даша и тут же воспользовавшись моим примирительным настроением, говорит, - А вот Засыпкин с Оксанкой расписывается… Нас на свадьбу пригласили…

Молчит. Ждет. На меня смотрит.

- Что ж, пойдем, - притворяюсь я, как будто бы не понял подтекста.

- Еще просит нас свидетелями быть… Говорит, что, мол, если свидетели вскоре после свадьбы поженятся, то брак крепче будет…

Ну, это уж ни в какие ворота не лезет! Похоже – влип.

- Ну, если только в целях укрепления Оксанкиного брака…

- Правда?!? – радуется Даша.

Ну, вот, опять.

Когда женщина от меня чего-нибудь хочет, мне начинает казаться, что она посягает на мою свободу и ущемляет в правах.

Ольга