iVillage.ruДобавь в закладки!Форум
Home
Беременность
Гороскопы
Деньги
Дети
Здоровье
Знаменитости
Красота
Кулинария
Любовные истории
Любовь и секс
Мода
Развлечения
Рукоделие
Семья

· Гороскопы
· Рецепты
· Рецепты салатов

Вы Анонимный пользователь. Вы можете зарегистрироваться, нажав здесь.

Дважды обрученный (петр алексеевич)


Тема: Знаменитости
   Второй русский император - Петр Алексеевич - внук Петра Великого и сын несчастного цесаревича Алексея скончался в возрасте четырнадцати лет, ничего не успев сделать для России, но успев дважды обручиться и сделать несчастными двух красавиц...

Когда скончался Петр Первый, его внуку - прямому наследнику и первому претенденту на российский престол - было всего лишь девять лет. Потерявший мать в трехлетнем возрасте, практически не знавший своего отца, который был умерщвлен чуть позже, Петр Алексеевич, будущий император Петр Второй, долгое время был фактически предоставлен самому себе и заботам случайных воспитателей.

Его дед проявлял к внуку потрясающее равнодушие, рассчитывая, по-видимому, на то, что престол займет одна из его дочерей от второго брака. И успей он написать завещание, так бы и произошло. Но судьба распорядилась иначе.

Короткое двухлетнее царствование мачехи, малограмотной и необразованной то ли шведки, то ли финки Марты (императрицы Екатерины Первой) ничего не изменило в судьбе царевича. Ему минуло одиннадцать лет, и ничто не указывало на то, что в его жилах течет кровь Петра Великого. Больше всего он походил на свою мать - принцессу Шарлотту Вольфенбютельскую: кротко сносил все превратности жизни, послушно называл всесильного тогда Меньшикова “батюшкой” и прилежно занимался со своим новым наставником, вице-канцлером Андреем Остерманом. Но в марте 1727 года императрица Екатерина подписала завещание, согласно которому внук ее покойного мужа становился ее наследником и в будущем императором, если... женится на старшей дочери Меньшикова Марии.

Мария Александровна, семнадцатилетняя красавица, была невестой Петра Сапеги, знатного польского шляхтича. Но Екатерина рассудила по-своему и, разорвав помолвку, женила Сапегу на своей племяннице. Поговаривали, что императрица была неравнодушна к молодому поляку и желала, чтобы он как можно меньше внимания обращал на свою законную жену. Княжна Меньшикова в этом плане была куда более опасной соперницей, нежели родная племянница. Возмущенный Меньшиков потребовал у государыни возмещения, как бы теперь сказали, “морального ущерба”. И получил вышеупомянутое завещание. Мнения невесты, как водится, никто и не спрашивал.

В первых числах мая 1727 года императрица скончалась. На заседании Верховного Совета, полностью находившегося в руках Меньшикова, было решено считать императора Петра Второго несовершеннолетним до 16 лет, а регентом при этом назначался его будущий тесть - тот же Меньшиков. В Москву было отправлено любопытное послание, в котором Петр Второй является государем одновременно по завещанию, по избранию и по наследству: По ее величества тестаменту, учинено избрание на престол Российский новым императором наследственному государю, его высочеству великому князю Петру Алексеевичу.” Зачем нужно было избирать законного императора, для чего понадобилось завещание - непонятно. Скорее всего, для того, чтобы как можно скорее женить одиннадцатилетнего мальчика на дочери временщика.

Чтобы упрочить свое положение, Александр Данилович Меньшиков отпраздновал помолвку княжны Марии с императором почти сразу после погребения императрицы. Невеста получила титул императорского высочества, двор и годовое содержание в тридцать четыре тысячи рублей - сумма колоссальная для России того времени, но чисто символическая для ее отца, который владел миллионами, если не миллиардами. Старую знать он сумел переманить на свою сторону, щедро раздавая чины и должности. Опальный при Екатерине князь Алексей Долгорукий получил высокий пост при дворе сестры императора, царевны Натальи, а также был назначен заместителем воспитателя юного императора. Его сын, князь Иван Долгорукий, стал ближайшим товарищем Петра Второго, несмотря на внушительную разницу в возрасте - целых семь лет. Кстати сказать, князь Иван считался - и заслуженно! - одним из самых легкомысленных и распущенных молодых людей того времени, а посему влияние, которое он оказывал на своего младшего друга, вряд ли можно считать положительным.

Нашлись, кроме того, и другие люди, ненавидевшие Меньшикова и имевшие огромное влияние на юного императора. Прежде всего, это была его сестра, царевна Наталья Алексеевна. Все современники, как русские, так и иностранцы, единодушно воспевали если не ее красоту, то неотразимую прелесть. Всего лишь годом старше своего брата, она была много умнее и образованнее, чем он, давала ему прекрасные советы больше работать и избегать дурного общества. И брат, похоже, был склонен к этим советам прислушиваться. Во всяком случае, сохранилось письмо императора к его сестре, где на плохой латыни он излагает теорию просвещенной монархии вперемешку с нежными изъявлениями благодарности за помощь в деле воспитания из него хорошего государя. И ее же он чуть ли не коленях умолял помочь разорвать помолвку с нелюбимой и немилой невестой - Марией Меньшиковой. Но регент и будущий тесть был еще слишком силен, чтобы можно было пренебречь его дочерью.

Нашелся другой путь. Царевна Наталья стала появляться у императора в обществе их тетки - царевны Елизаветы, младшей дочери Петра Первого. Очаровательная и жизнерадостная, семнадцатилетняя Елизавета меньше всего помышляла о работе и добродетели. Влияние ее вначале проявлялось в самых невинных сферах: она развивала в племяннике любовь к физическим упражнениям. Отличная наездница и страстная охотница, она на целые дни завладевала императором и завлекала его в подмосковные леса, причем злые языки утверждали, что занимались они там не только охотой.

И в этих сплетнях, возможно, была доля истины. Петр Второй рано достиг физического развития, а приятель-фаворит Иван Долгорукий постарался приобщить его к доступным и примитивным удовольствиям. Любимым занятием императора и его компаньона были налеты на городские усадьбы московских бояр, где их жертвами становились крепостные девки. Тетка Елизавета не видела в этих развлечениях ничего предосудительного, добродетельная царевна Наталья закрывала глаза на похождения братца, а официальная невеста молча страдала в пышном одиночестве родительского дома. Естественно, она не ревновала: княжна Меньшикова никогда не любила плохо воспитанного мальчишку, но положение ее становилось просто невыносимым. Чашу переполнила внезапная тяжелая болезнь князя Меньшикова: через два месяца после пышного обручения его дочери с императором у Александра Даниловича открылось кровохарканье и врачи объявили его безнадежным. Несколько недель спустя железный организм князя справился с недугом, но и император, и Верховный совет уже почувствовали облегчение и возвращение опеки и диктата показались им нестерпимыми.

Правда, Петр все еще был в какой-то степени ребенком, а в распоряжении Меньшикова все еще находились все силы государства. Какой-нибудь решительный шаг мог еще спасти Александра Даниловича, но он предпочел ничего не предпринимать, вернулся в Петербург и стал ожидать дальнейшего развития событий. И дождался. 7 сентября 1727 года император приказал арестовать своего несостоявшегося тестя и сослать его вместе со всем семейством в его поместье Ранненбург, Рязанской губернии. Просьбы Меньшикова и его жены остались без ответа.

10 сентября Меньшиковы покинули Петербург. Бывший временщик удалялся все еще по-княжески: четыре кареты с запряжкой по шесть лошадей, полтораста карет поменьше, одиннадцать до верху груженых фургонов и сто сорок семь слуг. Возможно, император и забыл бы об изгнанниках, дав им возможность тихо и мирно жить в глуши. Для него главное было - избавиться от постылой невесты и без оглядки броситься в объятия нежной тетушки. Но ни эта самая тетушка, ни родная сестра не были настроены так же миролюбиво. Обе горели желанием отомстить Меньшикову за его тиранию и мелочные придирки и в дальнейшей судьбе семейства Меньшиковых явственно прослеживается женское влияние. В Вышнем Волчке изгнанники получили приказ разоружить свою челядь, в Твери - отослать обратно почти все экипажи и слуг, в Клину - отобрать у бывшей невесты обручальное кольцо. Последнее было уж вовсе не по-царски: чего-чего, а драгоценностей у императора и его близких хватало.

Но и это было только началом падения “Великого Голиафа”, как называли Меньшикова его современники. В ноябре была произведена опись всех его имений и только в петербургских домах было обнаружено на 200 тысяч рублей столового серебра, восемь миллионов червонцев, тридцать миллионов серебряной монетой, на три миллиона драгоценностей и драгоценных предметов. Еще свыше тонны серебряной посуды было обнаружено в тайнике в результате анонимного доноса. Разоренный Меньшиков был сослан в Березов - тогдашнюю крайнюю северную точку России. Он прибыл туда с двумя дочерьми и сыном - княгиня Дарья, его жена, скончалась по дороге в ссылку в Казани. Спустя год с небольшим Александр Данилович скончался в возрасте всего пятидесяти шести лет, а через месяц за ним последовала княжна Мария, невинная жертва чрезмерных амбиций своего отца.

Весть об этой кончине застала императора в самый разгар балов и прочих увеселений: у его старшей тетки, герцогини Голштинской, родился сын Петр, будущий император Петр Третий и незадачливый супруг Екатерины Великой. Юный император не соизволил даже вздохнуть, настолько мало его волновала судьба бывшей невесты. Гораздо больше его занимало то, что пошатнулось здоровье любимой сестры, царевны Натальи, которая все чаще пропускала придворные церемонии. Поговаривали, что царевну сводит в могилу греховная любовь к брату и ревность к родной тетке. Не меньше волновало Петра и то, что его любимец, князь Иван Долгорукий стал оказывать той же тетке, царевне Елизавете, слишком откровенные знаки внимания. Впрочем, все обошлось без особых инцидентов и вскоре тетка с племянником отправились на многомесячную охоту в сопровождении Верховного совета и всего генералитета. Пятьсот экипажей тянулись из поместья в поместье, а иногда располагались на ночлег прямо под открытым небом. Охота сопровождалась бесконечными пиршествами в старомосковском духе. Роман Петра и Елизаветы протекал, таким образом, на глазах у нескольких тысяч человек и был настолько бурным, что император даже не соизволил приехать в Петербург на похороны герцогини Голштинской, скончавшейся несколько месяцев спустя после родов. Более того, государственные дела стали приходить в упадок, потому что Петр решительно не желал ими заниматься. Разумеется, верховным сановникам было крайне удобно иметь государя-марионетку, но эта марионетка должны была хотя бы ставить свою подпись на заранее приготовленных бумагах. Оставалось рассчитывать только на влияние царевны Натальи.

Но и этот расчет не оправдался. В ноябре 1728 года болезнь Натальи приняла опасный оборот. Пятнадцатилетняя царевна умирала от чахотки, унаследованной от матери. На сей раз император выбрал время, чтобы проститься с горячо любимой сестрой, и Наталья скончалась у него на руках, заклиная слушать советы вице-канцлера Остермана и удалить от себя князей Долгоруких.

Совет был хорошим, но запоздавшим. К тому же Остерман, плохо знакомый с русскими обычаями, начал усиленно склонять своего воспитанника к браку с Елизаветой - хоть и не совсем родной, но все-таки теткой. Политически это было единственно правильным решением: соединить потомство Петра Первого от двух браков и навсегда прекратить в России династические распри. В том, что Елизавета способна иметь здоровое потомство, никто не сомневался: она это подтвердила, хотя официально и считалась девицей. Петр Алексеевич тоже доказал свои способности воспроизвести род. Но... Елизавета не ограничивалась обществом племянника и очертя голову пускалась во всякие сомнительные приключения, а Петр все больше и больше подпадал под влияние Долгоруких, не стеснявшихся в средствах для ублажения всевозможных прихотей государя. Если бы Петр догадался, что все это делается ради одной-единственной цели - нового обручения, часы фавора Долгоруких нетрудно было бы сосчитать. Но он понял это слишком поздно.

Князь Алексей Григорьевич Долгорукий, человек невеликого ума, но колоссальных амбиций, решил повторить опасный путь Меньшикова и стать императорским тестем. Рассчитывал он на то, что красота и отсутствие предрассудков у его старшей дочери, княжны Екатерины, заставят Петра потерять голову и сделать решительный шаг. А уж “покрыть грех” после можно будет только свадьбой. Как-никак Долгорукие по происхождению считали себя выше императора - Романова, да и старый обычай: жениться на русской боярышне, а не на “иноземке”, еще не был забыт. К тому же княжна Екатерина была не менее честолюбива, чем ее батюшка, и ради царской короны готова была пожертвовать всем, включая любовь.

Красавица была почти официально обручена с австрийским посланником, графом Миллезимо, и по скандальной хронике того времени отношения между ними были куда ближе, нежели приличествовало жениху и невесте. Когда Екатерина стала почти все время проводить в обществе юного императора, австрийцу быстро указали на дверь, даже не объясняя причины. Последовал громкий скандал, Остерману пришлось улаживать отношения чуть ли не со всем дипломатическим корпусом в России. Тут и Петр начал понимать, что всего лишь сменил опекуна, и вместо одной нелюбимой невесты ему подсовывают другую такую же. Но было уже поздно.

Когда император стал проявлять явные признаки охлаждения к той, кого уже негласно считали будущей царицей, Долгорукие зашли слишком далеко, чтобы отступать. Пришлось заманить Петра в довольно примитивную ловушку: напоить и доставить прямиком в опочивальню к княжне. По свидетельству современников, даже молодой князь Иван, не отличавшийся чрезмерной щепетильностью и высокой моралью, был шокирован поведением своих родственников и в тот же вечер покинул родительскую усадьбу. Протрезвевший Петр хмуро подтвердил свое обязательство жениться на княжне Екатерине и... ускакал вслед за своим любимцем в Москву. Но в день своего рождения, который праздновался в Туле, император объявил о свадьбе и повелел начать все необходимые приготовления. Ни он, ни невеста не выглядели счастливыми, и многочисленным гостям невольно приходило в голову, что и вторая царская невеста может последовать за первой, благо березовские ссыльные уже доживали последние недели.

Обручение Петра Второго и Екатерины Долгорукой было отпраздновано в Москве 30 ноября 1729 года. Невеста уже получила титул Императорского Высочества, но, в отличие от Марии Меньшиковой, равнодушно принимавшей лесть и почести, была просто опьянена сознанием своего нового величия. Первым ее распоряжением было - изобразить царский герб на всем ее белье, а иное носить она наотрез отказалась. Когда Екатерина ехала на церемонию обручения, ее роскошные косы украшала крохотная бриллиантовая корона, а вторая - хрустальная - сверкала на крыше кареты. Именно эта корона зацепилась за перекладину триумфальной арки, воздвигнутой на пути царской невесты, и обратилась в пыль под копытами коней. Народ, толпившийся на пути шествия так и ахнул: примета была более чем зловещей. Но Екатерина сохранила абсолютное спокойствие и величественно вошла в парадную залу, где ее уже ждал император и придворные.

Вторую ложку дегтя в бочку меда добавил один из Долгоруких - дядя невесты Василий Владимирович. Человек весьма прямолинейный и, в отличие от других своих родственников, здравомыслящий, он крайне неприязненно относился к предстоящему браку, предвидя от него сплошные неприятности “фамилии”. Он пожелал сказать напутственную речь и его пожелания племяннице звучали следующим образом:

“Вчера я был твоим дядей, нынче ты моя государыня, а я буду твоим верным слугой. Позволь дать тебе совет: смотри на своего августейшего супруга не как на супруга только, но как на государя, и занимайся только тем, что может быть ему приятно. Твоя фамилия многочисленна, но, благодаря Богу, не терпит недостатка ни в чем, и члены ее занимают хорошие места, и так если тебя будут просить о милости кому-нибудь, хлопочи не в пользу имени, но в пользу заслуг и добродетели, это будет настоящее средство быть счастливою, чего тебе желаю.”

Будущая царица ничего не ответила. Зато на следующий же день почти все Долгорукие получили, согласно царскому указу, высокие должности и немалые денежные подарки. Так что добрый совет дядюшки пропал втуне, зато московская аристократия зачесала в затылках: с таким трудом избавились от Меньшикова, теперь Долгорукие в силу входят. Да в какую! А боярские распри на Руси длились столетиями и у многих не менее знатных семейств накопились к нынешним счастливчикам обиды и претензии. Если бы еще Екатерина вела себя, как приличествует старомосковской боярышне, глядишь, и обошлось бы. Но невеста уже вела себя как венчанная жена и царица, хотя самого Петра еще не короновали - недосуг был за многочисленными развлечениями.

Некоронованный император день ото дня становился все мрачнее и мрачнее. Рядом с ним уже не было любимой сестры, а тетку Елизавету те же Долгорукие постарались держать как можно дальше от двора и от непостоянного племянника. Петр и Елизавета виделись украдкой, причем горько жаловались друг другу на самоуправство Долгоруких. Невеста от прежней неприличной развязности в обращении вдруг перешла к абсолютной холодности и неприступности, чем, конечно, не могла привлечь жениха. Единственное, что ее заботило, это бриллианты покойной княжны Натальи, якобы обещанные ей Петром. Возможно, император и отдал бы постылой нареченной эти побрякушки, но неожиданно вмешался князь Иван, не слишком одобрявший интриги своей “фамилии”, и наотрез отказал родной сестре. А поскольку Иван пользовался неизменной благосклонностью своего царственного друга, княжна Екатерина бриллиантов не получила, зато затаила против брата смертельную ненависть, которую утолила много позже - в ссылке.

6 января 1730 года происходило водосвятие. Вопреки своим привычкам, Петр показался на этом торжестве вместе с невестой. Несмотря на небывалые морозы, пара выехала в открытых санях и несколько часов провела на глазах у народа в абсолютной неподвижности. Вернувшись домой, император почувствовал озноб и на следующий день врачи объявили, что он болен оспой. В тот же день по Москве прошел слух, что государева невеста в тягости. С тех пор Екатерину за глаза иначе как “порушенной царицей” и не называли.

12 января болезнь государя приняла критический оборот и Долгорукие собрались на семейный совет, дабы решить: кого определить в наследники престола. Если после Петра Первого императрицей стала его жена, то почему бы после Петра Второго не отдать трон его невесте? Подразумевалось, что впоследствии на трон возведут то дитя, которое Екатерина носила под сердцем. Но и тут Долгорукие не могли прийти к общему мнению: одни считали это безумной авантюрой, другие - само собой разумеющимся шагом на пути к престолу. Следует сказать, что впоследствии и те, и другие были наказаны с одинаковой жестокостью.

Наконец, решили составить завещание, по которому император назначал Екатерину Долгорукую, свою обрученную невесту, наследницей престола. Оставалось только получить подпись умирающего Петра, но тут Долгоруких ожидало новое неожиданное препятствие. У постели своего воспитанника неотступно находился Остерман, который не мог допустить триумфа своих давних врагов. Правда, князь Иван давно наловчился мастерски подделывать подпись императора, но в данном случае нужен был подлинный автограф. 18 января Петр пришел в сознание, но лишь для того, чтобы произнести странную фразу:

- Запрягайте сани, еду к сестрице.

Несколько минут спустя последний представитель дома Романовых по мужской линии скончался. Сомнительное завещание так и осталось неподписанным.

Есть глухие сведения о том, что “порушенная царица” спустя три месяца разрешилась от бремени девочкой. Судьба этого младенца неизвестна, но в ссылку Екатерина Долгорукая отправилась просто как “девка Катерина, Долгорукова дочь”. Пройдя через все ужасы жизни в Березове, принудительного пострига в монастырь, она сохранила свою невероятную надменность и презрение к окружающим ее людям. Когда у нее попытались отобрать обручальное кольцо, она вытянула вперед руку и бросила караульному офицеру:

- Руби с перстом!

Кольцо так и осталось при ней. Спустя десять лет перед смертью она приказала сжечь все свои платья, чтобы никто после нее не мог надеть то, что облекало несостоявшуюся русскую императрицу.

Никогда и никого в своей короткой жизни не любивший, внук Петра Первого, тем не менее, стал причиной преждевременной смерти двух своих невест: княжны Марии Александровны Меньшиковой и княжны Екатерины Григорьевны Долгорукой. Дважды обрученный, он умер, так и не вступив в законный брак...

Умер, не дожив до пятнадцати лет.

Светлана МАРЛИНСКАЯ


Оценить эту статью:          
 


Платные опросы

Чудо.деньги - AirDrop
Поиск :: Регистрация нового пользователя :: Войти





Copyright © 2005-2024 iVillage.ru
Работа в интернете - платные опросы, Новости России
PR-статьи, Каталог сайтов
Хостинг сайтов