Меня называют детской певицей!
– Это почему же? – спрашиваю я. – У
Вас вроде бы и детских песен-то нет.
– На эстраде все поют о несчастной любви, я же –
о счастливой. В моих песнях нет строчек типа:
"Лучшая подруга, что же ты наделала?" – вот
это было бы по-взрослому. Да не люблю я несчастную
любовь, любая любовь – счастье, подъём. Ещё в
школе я страдала от неразделённой любви, а сейчас
вспоминаю это состояние с радостью.
Говорят, что я детская артистка в плохом смысле,
а мне кажется, что это комплимент, каких мало. Я
отношусь к тем людям, с которыми дети легко
вступают в контакт. Плохо только, что всё
связанное с детьми считается несерьёзным.
Произошла подмена ценностей: всё нравственное
стало каким-то постыдным. Мир перевернулся с ног
на голову, и виной тому – деньги.
– Раньше Вы вели программы на телевидении…
Сейчас не предлагают стать ведущей какой-нибудь
телепередачи?
– Нет. А я и не хочу – навелась в своё время.
Когда мы со Светой Лазаревой были ведущими
"Утренней почты", я очень уставала. Только
напишешь сценарий, закажешь камеру – как вдруг
"выскакивает" концерт, срочно надо уезжать.
А вообще продолжаю петь, езжу на гастроли,
выпускаю альбомы – всё как всегда.
– Как Вы думаете, пик Вашей популярности уже
прошёл? А был ли он?
– Я, наверное, как-то устроена неправильно:
никогда не думала ни о какой популярности. Люблю
момент выхода на сцену, люблю справляться с
трудностями, которые могут появиться в любой
творческой карьере. А вот делать певицу
популярной – это удел продюсера. Есть артисты,
которые удачно совмещают в себе две роли –
артиста и продюсера, а во мне продюсера не
родилось. Есть артисты, у которых были в жизни
бешеные взлёты и падения, но ведь проще высоту
взять, чем её удержать. У меня в этом смысле
всегда всё шло очень ровно.
Может быть, где-то сказалось советское
воспитание: тогда в нас воспитывали скромность.
Когда я появилась на сцене, мне было трудно даже
объявить песню – пугал звук собственного голоса
из микрофона. Сейчас совсем другое поколение. Я
бы теперь тоже всё бы делала иначе. В 17-летнем
возрасте у меня мозгов было лет на 13 –
совершеннейшее детство. И только к 30 годам
почувствовала себя взрослым человеком.
А в школе я была добропорядочной пионеркой. Не
разрешала своей знаменитой маме ходить в школу
на родительские собрания: стеснялась, что моя
мама не такая "как все". У нас тогда все
говорили: "мы пионеры – дети рабочих". Тем,
кто не знал, что Илона Броневицкая – дочь Эдиты
Пьехи, я говорила, будто моя мама ткачиха или
кассирша.
Я никогда не вела себя в классе словно какая-то
редкость. Но так уж получилось, что моей подругой
стала одноклассница, у которой папа был
профессором, а мама – директором Русского музея.
В 10 классе решением педсовета меня и подругу
развели по параллельным классам. Нас сочли
"инакомыслящими", о нас говорили, что мы
противопоставили себя коллективу. Переведённая
в другой класс Аня целый месяц ревела на каждом
уроке и, когда уже не хватало слёз, вызывала их
репчатым луком, но мы добились своего: её вернули
в наш класс!
– И надолго хватило Вашей дружбы?
Она длится до сих пор. Но сейчас Аня, к
сожалению, живёт в Америке. Все лучшие друзья
уехали за границу, – говорит Илона с искренним
сожалением. – Аня, правда, уехала в ту пору,
когда появились талоны, когда в воздухе запахло
голодом.
– А у Вас не возникает мысли покинуть Россию?
– Не хочу. Мне и здесь хорошо. Моя работа
специфична, она связана с песнями, и это плохо
переводится на чужой язык. Незачем усложнять
себе жизнь. У нас, если будешь много работать,
можно жить. Сейчас всё по-другому – не так, как
раньше.
В детстве я смотрела модные журналы, которые
привозила из-за рубежа мама, и с горечью думала,
что в России никогда ничего этого не будет. Помню,
вошёл в моду люрекс, так я пол-лета дёргала из
ткани золотые нитки и внедряла их в свою
кофточку. В институте преподаватель рассказывал
нам, как он за границей смотрел по видику
"Полёт над гнездом кукушки". А спустя 7 лет я
сама посмотрела этот фильм на видеомагнитофоне у
себя дома, в России. До нас дошли плоды
цивилизации! Зачем отсюда уезжать? Несмотря ни на
что, страна у нас хорошая.
– Лучшие друзья разъехались… Так что ж, Вы
теперь одна? Не считая семьи, конечно…
– В таком возрасте уже не бывает крепких уз
дружбы, потому что на первом плане – работа,
семья, дети, на дружбу просто нет времени. Раньше
я могла просидеть всю ночь напролёт с подругой на
кухне, сейчас в этом уже нет потребности, ведь всю
жизнь, по сути, рассказываешь одно и то же.
– Всё о любви?
– Куда ж без неё! Меня часто спрашивают:
"Каким, по-Вашему, должен быть идеальный
мужчина?" А я отвечаю: "Идеален тот, с кем
хорошо". Да вообще трудно сказать, тут нет
параметров, стереотипов. Муж в первую очередь
должен быть другом: главное в семье –
взаимопонимание, максимум общих позиций и
ценностей. Не должно возникать досадного
чувства, что ты поделишься сокровенным, а это не
будет услышано. Мне повезло: мы с мужем понимаем
друг друга, у нас много общего. Живём уже девять
лет, и всё вроде бы слава Богу.
– Но Вашим детям – 20 и 15…
– Я замужем в третий раз. Дети – от двух
предыдущих браков. Первый раз был неудачным – от
первого мужа родился сын Станислав, ещё в
институте. Второй оказался лучше. Дочь Эрика
родилась, когда я работала в театре. С третьим
мужем, Евгением, мне хорошо, спокойно и просто –
"как дома".
Люди всегда подменяют любовь первым чувством –
образно выражаясь, дуновением весеннего ветерка,
или просто инстинктом продолжения рода. А
человеческая природа разумна: мы должны понимать
и жалеть друг друга, жертвовать, идти на
компромиссы, просить прощения, не бояться быть
смешными– вот что такое любовь. Когда говорят:
"Я тебя не люблю, а отношусь к тебе, как к
брату", – это и есть та самая любовь, прочная,
настоящая. Вам может показаться, что я умничаю, но
понадобилось много времени, прежде чем я пришла к
такому выводу. Я думала об этом всю жизнь.
– Какое место в Вашей жизни сейчас занимает
Ваша знаменитая мама? Она влияет на отношения в
семье или на Вашу творческую карьеру?
– Ну, как она сейчас может на меня влиять? Мы
вообще мало виделись в жизни. Они с отцом
постоянно и надолго уезжали по работе, а когда
возвращались, я, будучи стеснительным ребёнком,
убегала в другую комнату. Мама не вела меня за
руку по жизни. Скорее, помогли добрые люди, такие
как О. Б. Молчанова – создатель передачи "Шире
круг". Сегодня мы с Эдитой – подруги. Мама –
великолепный человек, с ней всегда приятно
поговорить. Она многого добилась в жизни, у неё
есть чему поучиться.
– Песни Эдиты Пьехи – это песни другого
поколения. Как Вы относитесь к её творчеству? И
кто из современных звёзд эстрады заслужил Вашу
симпатию?
– В детстве я ходила на мамины концерты, но,
естественно, то, что поёт мама, мне было
совершенно неинтересно. На гастролях
присутствовали дети других артистов, мы с ними
вместе играли. К тому же я "дружила" с
рабочими сцены, осветителями.
А вообще наша семья – это ВИА "Поющие
гитары". В первый раз (тогда мне было 5 лет) я
испытала настоящий катарсис от пения моего дяди
Евгения Броневицкого. До сих пор помню, как он пел
на итальянском: над головой у него светил
прожектор, а мне казалось, что он сам весь
светится.
За свою жизнь я переслушала много музыки. Из
наших "звёзд" эстрады мне нравятся немногие
– Юля Началова, Лёня Агутин, группа
"Премьер-Министр". Ну и мировые корифеи,
которых нельзя не признать, – Эрик Клептон,
Стинг. Те же самые Рикки Мартин, Спайс Герлс,
Бекстритбойс тоже ничего, и всё-таки гораздо
интереснее слушать тех, кто поёт не в целях
коммерции.
– Жизнь артистов обычно полна не только
радостей, но и провалов, разочарований. Вы всё
время кажетесь беззаботной и счастливой. Как Вам
это удаётся?
– Когда в жизни случаются неприятности, я не
могу долго горевать и расстраиваться. Чтобы
успокоиться и идти дальше, мне достаточно 3 минут.
Но я долго этому училась.
В институте как-то раз я умудрилась настолько
плохо сдать экзамен по актёрскому мастерству,
что меня чуть не выгнали. Было такое ощущение, что
мир раскололся, и небо упало на землю. А сейчас
всё переносится легко. Надо вовремя заметить в
себе недостаток и поставить перед собой задачу
его победить. Я не читала Карнеги, и не буду
читать, всю жизнь я пыталась сама справиться с
собственной зажатостью, стеснительностью,
хотела раскрепоститься. Плоды моего упорного
труда – налицо.
Теперь своим творчеством стараюсь бороться с
зажатостью других. Я умею общаться с людьми, быть
на одной волне с залом, добиваться расположения
аудитории, говорить с ней на одном языке, вместе
подниматься к вершинам радости. Говорят, что язык
нашего искусства достаточно низменный,
площадной, балаганный. Но дело совсем не в этом.
Важно, что я открываю людям двери для хорошей,
доброй, пусть даже не очень умной информации. Мне
кто-то сказал: "Вас надо с утра по телевизору
показывать, чтобы вся страна в хорошем
настроении шла на работу".
Когда люди купаются в доброжелательном, они
становятся совершенно другими. Я тут недавно шла
по улице и чихнула. И проходящий мимо человек
сказал: "Будьте здоровы". После этого у меня
целый день было хорошее настроение. Вот если бы
все так относились друг к другу, не видели в своих
ближних врагов, был бы настоящий коммунизм.
То, что в доме Илоны Броневицкой царит
атмосфера добра, – заметно. Левретка Сон с лаем
вылетает к двери встречать гостей, и уже через
пять минут смиренно тычется мордой в ноги и лижет
руки… Подоконник на кухне буквально зарос
комнатными и экзотическими растениями. Дети
заняты делом: Станислав пишет стихи, поёт и даже
делает стрижки, в том числе собственной матери,
Эрика из папье-маше лепит для картин рамки. Сама
Илона Броневицкая хорошо готовит, шьёт, вяжет
(правда, сейчас не на всё хватает времени). А какая
уж она певица – детская или взрослая, – о вкусах,
говорят, не спорят.
Иветта Красногорская
|