Собака - друг человека.
- Ну, хорошо, в Париже ты
время провела, как я понял, шикарно. А теперь
объясни, что за хахаля ты себе там завела и почему
тебя из-за него в Москве чуть не убили? - огорошил
меня вопросом муж после того, как я ему
рассказала о своей поездке, тщательно и успешно (
как мне казалось) обойдя все, связанное с Анри,
моей миссией курьера, странными свойствами
парика и пристальным интересом абсолютно
посторонних лиц к моей новой пудренице.
Вот так с ним всегда. Думаешь, что он - сухарь
бесчувственный, совершенно не понимающий
тонкостей моей возвышенной души, и вдруг - на
тебе! - из потока сведений, которые я на него
обрушила, ухитрился извлечь ключевые моменты и
даже связать их друг с другом.
- Никакого хахаля. Чистто деловое знакомство.
Передала ему посылку от Аси, получила
предложение о сотрудничестве. Неплохое, между
прочим, предложение. За поведение неизвестных
темных личностей не отвечаю. Ты, кстати, был
великолепен...
- Не подлизывайся. Если бы ты вела себя прилично,
мне не нужно было бы демонстрировать это, как ты
изволишь выражаться, великолепие. Во что ты
все-таки вляпалась?
“В международную мафию”, - хотелось мне
ответить, но, умудренная опытом, я сдержалась.
Подобный юмор в нашей семье не поощрялся, а уж
увязывать в сознании моего мужа Асю с мафией тем
более не стоило. Последствия такого остроумия
были совершенно непредсказуемы.
- Не знаю, - почти честно ответила я. - Но думаю,
что все уже позади. Асино поручение я выполнила,
сама по себе абсолютно никакой художественной
ценности не представляю. Что с меня взять?
- Сведения, - сухо отпарировал муженек. -
Информацию, неисправимая ты идеалистка. Ты
держала в руках документы, ты безусловно что-то
видела, что-то слышала и что-то знаешь. Вот это из
тебя и будут добывать.
- Да ничего я не знаю! Асино письмо не вскрывала,
что этот француз ей передал - понятия не имею...
- Ах, он ей что-то передал? Где это?
- Уже у Аси, - честно призналась я.
- Каким образом, позволь спросить? Мы с тобой ни
на секунду не расставались с момента твоего
выхода в зал ожидания. К Асе не заезжали, по
телефону ты с ней слиться в экстазе еще не успела.
Отвечай же, каким образом?
- Через Олега, естественно, - пожала я плечами.
А, семь бед - один ответ!
- Но ты с ним наедине ни минуты не была! Ну что
мне, пытать тебя, что ли? Я ведь не из праздного
любопытства спрашиваю. Мне совершенно не
улыбается остаться вдовцом или, того хуже, с
искалеченной женой на руках.
- Что ты меня запугиваешь! - возмутилась я. -
Убьют меня, видите ли, искалечат... Нет у меня
никакой информации, понимаешь, нет!
Впоследствии выяснилось, что если бы этот наш
разговор происходил не на кухне, а в комнате, где
я бросила свою сумку, моя жизнь в последующие
несколько дней была бы куда менее насыщенной и
куда более спокойной. Ну так ведь знать бы, где
упасть...
- Я тебя не запугиваю, - понизил тон мой муж. -
Просто прошу рассказать мне все подробно. И не
адаптированную версию, которую я уже слышал, а
всю правду. Не бойся, сцен ревности я тебе
устраивать не собираюсь. По носу вижу, что ты с
ним даже не целовалась.
- С кем? - ошарашенно спросила я.
- С этим твоим французом... Аленом Делоном или
как его там?
Ну уж на Алена Делона Анри никак не был похож!
Скорее на Жана Габена... Я поспешила согнать с
лица мечтательное выражение и сделала довольно
удачный, с моей точки зрения, ответный ход:
приняла идиотски-изумленный вид и спросила:
- А откуда ты знаешь, что даже не целовалась?
Что и требовалось доказать. Больше всего мой
муж любит, когда его проницательность ставит
меня в тупик. А то, что он на сей раз оказался не
прав, так мне же лучше.
- Знаю - и все. Ладно, давай все по порядку.
Приехала, позвонила...
Повторенье - мать ученья. Пока я, тщательно
вспоминая мельчайшие подробности, докладывала о
своих похождениях, кое-что в моей голове стало
проясняться. Например, стала понятной мерзкая
баба из музея, она же лже-горничная. Конечно, она
меня выследила и она же украла духи. Наверняка и
“террористический акт” на Эйфелевой башне тоже
дело ее рук. А может, работала целая шайка. Кто мог
предположить, что я одолжу парик почти
посторонней тетке? Тем более, они могли и не
подозревать об искусственном происхождении моей
золотистой шевелюры. И кому могло прийти в
голову, что вместо экскурсии я отправлюсь на
свидание? Накануне мне бы и самой это в голову не
пришло.
Мужик в самолете, по-видимому, сопровождал меня
из Парижа. Я бы его и не заметила, не пялься он так
на пудреницу. Джинсовый явно действовал по
нахалке, прикатив на ярко-красной машине и не
назвав своего имени.Хотя, будь я одна, без мужа,
меня бы спокойно посадили в эти самые “Жигули”,
и если бы я осталась жива, то дня через четыре
возможно и сообразила бы, что цвет - не тот. Но вот
как они могли предугадать наш маршрут, если сам
Олег выбрал его в последнюю секунду? За нами
никто не ехал - голову даю на отсечение.
Когда я закончила свою душераздирающую
повесть, муж подвел итоги:
- Значит, так. Во-первых, твои оппоненты знают,
что искать, но не знают - в чем. Ты же обладаешь,
хотя и чисто случайно, обратной информацией. Из
подарков твоего Жана Маре у тебя сперли духи и
руку. Пудреницу не тронули. Значит, информация
была в ручке. Ее, надо полагать, они как-то
заполучили во время нашей потасовки. Может быть,
теперь от тебя отвяжутся?
- Вряд ли, - вздохнула я. - Ручка-то не та, а
обыкновенная. Ничего в ней нет, кроме
оригинального дизайна, хотела тебя порадовать,
вот и купила...
- Ты меня порадовала, - саркастически усмехнулся
супруг. - Ну, следовательно, осталась ручка и они
ее-таки сперли, пока я возился с тем придурком из
“Жигулей”. Наверняка он ее сразу схватил и
спрятал. Но ведь они быстро поймут, что там ничего
нет. А поскольку мы никуда не заезжали и в
контакты ни с кем не входили, значит, со стороны
может показаться, что информация до сих пор у
тебя. Даже я не сразу допер, что ты могла что-то
передать через Олега, они тоже не сразу допрут,
даже если умнее меня...
- Что сомнительно, - услужливо подсказала я.
- А вот хамить не надо, - нежно сказал муж. - Мало
того, что ты вляпалась черт знает во что, так еще,
когда я хочу помочь, норовишь сказать мне
гадость. Неужели ты не понимаешь, дура ты...
Из-под стола раздалось злобное рычание и мой
муж осекся на полуслове. Элси - замечательная
собака, умная, добрая, иной раз даже в ущерб своим
основным обязанностям сторожа и охранника. Но
есть у нее одна странность: совершенно не
переносит слово “дура”. Причина этого - весьма
уважительная. Как-то раз, когда Элси была еще
совсем молодой, но уже далеко не глупой, у нас в
доме объявился случайный гость на один вечер. Кто
из нас с мужем с ним познакомился, кто сдуру
пригласил - давно забылось. Но зато прекрасно
запомнился сам вечер. Гость был из породы
поэтов-графоманов, тех, кто способен
разговаривать только о себе и своих стихах, да
еще читать эти самые стихи вслух в совершенно
невероятном количестве. Плюс оказался не дурак
выпить и очень быстро опустошил наш вообще
довольно скудный запас спиртных напитков. А
поскольку дело происходило во времена
присноизвестной антиалкогольной кампании, то он,
можно сказать, просто разорил нас. Вся “жидкая
валюта”, любовно собираемая всеми правдами и
неправдами, по талонам и по блату, на глазах
исчезала в бездонной утробе гостя.
Первой не выдержала Элси и на одном из
трогательных рифмованных пассажей, который наш
гость декламировал со смаком и завыванием, вдруг
тоскливо и протяжно завыла. Мы с мужем
непроизвольно прыснули со смеха, а гость,
обиженный до глубины души, рявкнул “Дура!” и
пнул Элси в бок.
В первый - и последний! - раз в жизни нашей собаке
нанесли такое оскорбление. Элси моментально
прекратила выть и резво вцепилась гостю в
щиколотку. Мы с трудом заставили ее разжать зубы,
с еще большим трудом успокоили нашего гостя
(потратив на это остатки спиртного) и, наконец,
выпроводили его восвояси, разобиженного,
перемазанного йодом и обмотанного бинтами.
Позже выяснилось, что у Элси замечательная
память. Когда какое-то время спустя в пылу
супружеской полемики мой муж произнес заветное
слово “дура”, адресуя его - и не без оснований! -
мне, то Элси зарычала и чуть было не
прокомпостировала ногу собственному хозяину.
Удержало ее, по-видимому, только то безмерное
обожание, с которым они с моим мужем друг к другу
относятся, но, тем не менее, псина ясно дала
понять, что в ее присутствии таким словом лучше
не баловаться. Справедливости ради надо сказать,
что и слово “дурак” из супружеского лексикона (
да и из обихода вообще) пришлось исключить, равно
как и все однокоренные слова. Конечно, это не
мешает нам по-прежнему бурно выяснять
взаимоотношения, ибо в великом и могучем русском
языке есть масса синонимов запретному слову. На
такие определения, как “идиотка”, “кретинка”,
“малоумок” и даже “придурок”, Элси не
реагирует.
Но на сей раз “табу” было забыто, и мой муж, не
подумав, произнес это самое слово. Реакция Элси
была мгновенной: собака выскочила из-под стола,
где до сих пор мирно дремала, положив голову на
мои тапочки, и злобно зарычала. Не на меня,
разумеется.
- Сумасшедший дом! - разозлился муж. - Одна шипит,
другая рычит и обе требуют выбирать выражения.
Осталось только тебе начать кусаться, а Элси -
ездить в заграничные турне. Тогда вас с двух
шагов различить нельзя будет.
Опять издевательские намеки! Пару лет тому
назад, под влиянием какого-то непонятного мне
самой чувства, я вдруг решила изменить цвет волос
и выбрала для этой цели краску с романтическим
названием “Тициан”. Получилось нечто
невообразимо рыжее, в принципе, даже красивое, но,
к сожалению, абсолютно совпадавшее по колеру с
мастью Элси. Муж долго корчился от хохота, а еще
дольше по поводу и без повода напоминал о том
сходстве, которое имеется между мной и нашей
собакой, и советуя следующим этапом превратить
Элси в шатенку.
- Между прочим, с собакой пора гулять, -
напомнила я, отказавшись от вполне законного
желания продолжить перебранку и взять реванш. -
Остальное обсудим после. Животное не виновато в
том, что...
- Что у нее хозяйка...
Из-под стола снова послышалось приглушенное
рычание. Дальше - больше: на предложение гулять
Элси среагировала своеобразно, повернулась к
моему мужу спиной и всем своим видом ( а также
поскуливанием) дала понять, что предпочитает мое
общество.
- Тебя одну я не выпущу даже с собакой, - вздохнул
муж. - Элси способна рычать только на своих
близких. А со мной она идти не желает. Значит,
отправляемся на прогулку втроем.
Против этого варианта Элси ничего не имела.
Когда мы уже выходили на лестничную площадку, в
квартире раздался телефонный звонок.
Чертыхнувшись, муж пошел отвечать, а меня Элси
потащила вниз по лестнице. Я успела только
крикнуть, что буду ждать у подъезда - и выкатилась
вслед за собакой на улицу. Там я спустила Элси с
поводка и предоставила резвиться на скудном
московском газончике. Сама же вновь и вновь
прокручивала в памяти те выводы, на которые меня
натолкнул “разбор полетов” в прямом и
переносном смысле этого слова.
Необходимо встретиться с Аськой и вынуть из нее
побольше сведений. Не желаю я больше быть за
болвана в преферансе. И если мне даже проломят
голову, то, по крайней мере, буду знать, за что.
Согласитесь, обидно получить по черепушке просто
так, за прекрасные глаза и за собственную
глупость.
После этого заново проанализировать ситуацию,
не исключено, что с помощью мужа. И если мы в две
головы не сумеем придумать ничего путного,
значит, придется нарушить еще один строгий
запрет и обратиться к Володе Пронину, моему
старинному, еще со школы, приятелю. Его еще тогда
дразнили “майором Прониным” - по имени первого
советского детектива-аса, а теперь уже и не
дразнят. Он действительно майор и действительно
классный специалист сыска. Беда в том, что мой муж
ревнует меня к нему. Со всеми вытекающими из
этого последствиями, хотя и абсолютно без
оснований. Мы с Володей - хорошие друзья, хотя, к
сожалению, редко встречаемся. Чаще общаемся по
телефону - это мне милостиво позволяют.
Мои детективные размышления были прерваны
самым бесцеремонным образом. Меня схватили за
руку ( больно, между прочим!), и одновременно чужая
рука зажала мне рот. А в самое ухо очень внятно
сказали:
- Без глупостей. Тогда все будет тип-топ. А если
пикнешь...
“Пикать” я не стала, а с перепугу, да и со
злости впилась в чужую руку зубами. Запало,
наверное, в память недавнее пожелание мужа.
Вцепилась от души, Элси бы обзавидовалась. Рука
отдернулась и раздался истошный вопль:
- Дура! Да я тебя сейчас...
Договорить неизвестный, плохо видимый в
сумерках мужик не успел. В воздухе мелькнула
рыжая торпеда и Элси вцепилась ему в ту руку,
которой он держал меня за запястье. То есть в еще
непрокушенную. Одновременно с воплем, который
издал мужик, послышался знакомый голос моего
мужа:
- Стой! Стой, мерзавец, убью на месте!
Логики в этом не было никакой: своего рода
вариация на тему “Выходи-ка, Билли, чтоб тебя
убили.” Мужик, естественно, стоять не стал,
стряхнул с себя Элси и дал стрекача. Элси я
предусмотрительно схватила за поводок и никуда
не отпустила, хотя она и рвалась в погоню, а муж
понял, что в темноте ловить неизвестно кого
бесполезно. Зато всю нерастраченную еще энергию
он вложил в пламенную речь, доказав мне как
дважды два, что более легкомысленной,
взбалмошной и безмозглой авантюристки, чем ваша
покорная слуга, а его законная супруга, найти
просто невозможно, даже если объявить
всепланетный розыск. Убежденная не столько его
красноречием, сколько очередным неприятным
приключением, я покорно кивала головой и
поддакивала в нужных местах его нотации.
Мы возвращались домой. Элси гордо шла рядом с
нами и посему столь уместное и наиболее
выразительное слово, определявшее мою натуру
точнее всего, произнесено так и не было.
В отличие от меня, мужу не чужд инстинкт
самосохранения.
Светлана Бестужева-Лада
продолжение следует...
|